[indent] Не самый лучший настрой для первой встречи с психотерапевтом по такому важному вопросу. Наверно, самому важному из всех за последнее время, хотя... Нет, сейчас мне даже мысленно не хотелось составлять рейтинги и топы собственных проблем, пусть обычно это помогало взглянуть на них со стороны, а некоторые и вовсе выкинуть. Но не эту… да, уж, точно не эту. Ещё глубже утонув в объёмном кресле, почти съехав по его скрипящей кожаной спинке в полулежачее состояния, я всё ждал, когда эти коричневые волны поднимутся выше шеи и захлестнут с головой. Дурацкие ассоциации. И день начался как-то совершенно по-дурацки… Зато друг с другом гармонирует. Я тяжело вздохнул и медленно, едва ли не с трудом перевёл взгляд на противоположную стену с дипломами в тяжёлых рамках за стеклом.
[indent] Это всё из-за таксиста… определённо. Адрес не был для меня новым, а в самом разгаре лета солнце равномерно прожаривало улицы, выступая амбассадором всех компаний, производящих крем от загара, вместе взятых, и я решил проехаться на машине с кондиционером. У каждого свои собственные маленькие радости, моя же обернулась прослушиванием христианских песен из магнитолы водителя. Он спросил, не против ли я подобной музыки, а у меня духу не хватило раскрыть рот и решительно попросить выключить. Кто бы сомневался! Поэтому… «Ранами Его мы исцелились! Он вознёс на крест грехи всех нас… Аллилуйя!» Невероятно привязчивая штука.
[indent] Я вздохнул ещё раз и поковырял ногтём несуществующую царапинку на гладкой поверхности подлокотника кресла, спохватился, спрятал ладонь на коленях в объятиях второй ладони. На самом деле просто никак не мог придумать, куда деть руки, словно они сегодня лишние, и из дома их с собой брать не следовало вовсе. Хотя тогда с оплатой таксисту могла бы выйти накладка, а лишать его даже части христианского смирения мне вовсе не хотелось. Аллилуя!
[indent] Кашлянул, поёрзал со скрипом и тоскливо перевёл взгляд теперь на письменный стол, медленно, но верно подбираясь к цели своего сюда визита. Слишком медленно, и не прямо-таки верно.
[indent] К общению не пригоден.
[indent] Интересно, кто сидел в этом самом кресле до меня сегодня с утра или вчера вечером? Нет, у окна стояла и кушетка, однако кто-то же покоился в недрах этого коричневого гиганта. О чём они рассказывали? На ум как назло ничего путного не приходило, а про себя я говорить не спешил. По крайней мере, вслух.
[indent] В тихом омуте черти водятся. Кто-то явно придумал эту поговорку не прямо про меня… но и про меня немного тоже. На столе как назло лежал только блокнот и ноутбук. Никаких увесистых папок собранного за все визиты к доктору Абрамсу досье с множеством диагнозов, исключающих самый-пресамый главный. Ладно, если я сам ничего не заметил, то как могли заметить остальные?
[indent] Вот если бы сказал о провалах.
[indent] Но не сказал же!
[indent] В целом стало как-то хуже. Разве что, мания преследования до сих пор не развилась, и сознание не спешило подкидывать идеи, что каждая проезжающая мимо патрульная машина обязательно едет по мою душу. Зато во сне то и дело развёртывались красочные картины с мириадами причин, почему в дверь в любой момент могут постучать люди в чёрном. А мне догадывайся! Правда или вымысел? Это правда или вымысел?! Зеркало отвечать не торопилось.
[indent] Иногда нужно упасть до самого дна, чтобы оттолкнуться от него выплыть к новой жизни и бла-бла-бла… плюс ещё порция мотивационной херни по выборы – с насмешкой в голосе сказал бы… кто? Кто мог бы сказать, и чей это голос?
[indent] На психотерапевта я пока ещё не взглянул, но краем глаза улавливал её лицо, как будто бы доброе, как будто бы с большими карими глазами, слишком наблюдательными для меня, но в достаточной степени – для такой работы. Мне казалось, что она слышит каждое слово из моих внутренних диалогов, всё равно часть выбиралась наружу в поднятых бровях, тяжёлых вздохах, в линиях на лбу и губах, всё никак не способных сложиться во вступительное слово.
[indent] – Так значит… – вышло почему-то хрипловатым шёпотом. Я кашлянул и попробовал ещё раз, – так значит, эти встречи конфиденциальны? Просто, мою страховку покрывает работодатель и… – оттянул пальцем ворот футболки, которая стала немного душить. Меня же не сдадут в психушку? Фразу продолжить так и не вышло.

Подпись автора

[indent] Диктофон уж очень походил внешне на электрошокер, словно я на своём веку перевидал их столько, что теперь мог считаться компетентным специалистом в этом вопросе. Нет, конечно… на самом деле я видел только те, которыми валили овец на станциях, но… учитывая нынешнее положение вещей, лучше бы не видел, наверно. Лучше бы я родился в другой семье с другими родителями, другим детством и другими именем. Хотя кто знает, возможно, в Мельбурне прямо сейчас проживает какой-нибудь Руперт Энгельтбраун третий, который на самом деле я… просто не вышло. Где-то что-то перепутали, а потому я думаю об электрошокерах, а вовсе не о настоящей причине собственного присутствия в кабинете, где стены увешаны дипломами, а кресло вместе с кушеткой у окна по ночам шушукаются, обсуждая рассказанные днём истории.
[indent] Всё-таки интересно. Мой собственный запинающийся голос останется записанным где-то в виде набора миллионов нулей и единиц, из которых выстроятся мириады воспоминаний, иногда не совсем уж и точных, словно отражение в калейдоскопе с разноцветными стёклышками… или исчезнет в один момент, если случится сбой на сервере. Это ведь даже не аллегория… Всё как в жизни. Доктор Абрамс иногда давал послушать мною рассказанные истории, только на свежую голову, когда эмоции немного отпускали, и вот тогда мы с ним вместе начинали выбирать эти витражные осколки, оставляя только то, что случалось на самом деле. И уже тогда он говорил мне, а я повторял следом – невозможно помнить абсолютно всё! В конце концов, я не компьютер, и нет ничего страшного… Упс! Страшного оказалось значительно больше, чем «ничего».
[indent] И вот я тону в недрах огромного коричневого кресла, забираясь в него всё глубже и глубже, пока в памяти прощёлкивает орешками выученная речь, записанная на листок и вызубренная наизусть. Листок, кстати, пришлось порвать мелко-мелко, как будто кому-то могло прийти в голову достать этот паззл из уличной мусорки и склеить. Но Нина говорила – так проще не упустить важного, а потому я повторяю про детство, изъезженное вдоль и поперёк настолько, что почти потеряло смысл, про Джона и Мэри… как доктор Лестер сбивает меня с проторенного годами пути.
[indent] – Нет, спасибо, – я хотел лимонный… нет, персиковый, наверно, слаще... но отказался всё так же – по накатанной. Ещё и улыбнулся, маскируя собственную заминку, когда подготовленная речь поплыла, распадаясь на отдельные фрагменты, а затем и вовсе исчезая. И в кресле ещё поёрзал, всё-таки выбираясь на самую его поверхность. В общем, вышло настоящее недоразумение. – Да, жарко… и я ехал на такси, – чуть скривился. «Пусть тьма покроет землю и мрак все народы. А над тобой будет вечно сиять Господь!» От такого сложно не скривиться, на самом деле. – Аллилуйя!.. Ээ... случайно вырвалось. Это играло в магнитоле по пути.
[indent] Что поделать, с господом у нас отношения так и не сложились. Мы с ним придерживались паритета, и, по всей видимости, на момент моего двадцати трёхлетия эти отношения оставались самыми честными и открытыми.   
[indent] – Эм… а у вас как прошёл день? – спросил я из вежливости, собирая обратно собственные рассыпанные мысли, которые никак не получалось закрепить скотчем на тех местах, где им и положено было быть. Как любил говорить доктор Абрамс: со временем… а дальше можно подставить всё, что хотелось и про скотч, и про фундамент, и про остальное. Поначалу, когда у меня только-только появился Фрэд, я ведь чуть о обморок не падал от каждого пожелтевшего листочка, и за себя-то не в силах отвечать, не говоря о другом живом существе, а теперь вот сижу, разговариваю.

Подпись автора

[indent] Что я там думал про разговоры? Не бог весть какое достижение, если только заочно не скинуть с собственных плеч лет двадцать, когда взрослые всерьёз могли бы похвалить за правильно выговоренное слово. Я приехал сюда на бибике, а дядя включал на своей магнитоле бяку. Пришлось вздохнуть и насупиться чисто на самого себя, словно доктор не скользила тенью от окна и обратно, а я ведь только сейчас обратил внимание, насколько удачно получилось сесть – прямо последи собственной вотчины в Зоне… Ой, только не нужно усложнять и без того сложное! Попытка расслабиться с треском провалилась, но на мою удачу они нигде не лимитировались, а жизни не сгорали одна за другой в правом верхнем углу экрана. Иногда выражение «попробовать ещё раз» звучало вполне логично и даже без тени немого укора. Я попробовал. Сел ровно, но без проглоченной шпаги, выпрямляющей фигуру в струнку. Даже слегка откинулся на спинку, разве что, ногу на ногу не закинул, и эта картинка заставила губы едва заметно разъехаться в улыбке. Что ж, в старании мне не откажешь! В старании я сам себе отказывал, потому что излишнее это старание привело меня прямиком в ванную комнату. И на мою беду Джон предпочитал вовсе не станки джилет мак три турбо с плавающей головкой, а старые-добрые лезвия.   
[indent] Или я просто слишком уж зацепился за эту фразу, только что сказанную доктором Лестер – ничего страшного. Как будто эхом проносившихся ровно за минуту до этого мыслей, ибо страшное было. Где-то внутри меня… или вместо? Наверно, в бумагах значилось, что я совсем недавно прошёл обследование в Королевской больнице, и покажись на томограмме опухоль мозга, мне бы уж точно сказали. Но, нет, здоров как бык!.. Физически. В остальном требуется существенная доработка. Потому я сидел тут и кивал на благодарность за собственное здесь присутствие. Мне не хочется пить после уличной жары, а доктор Лестер рада, что день заканчивается сеансом с приятным в общении парнем. Это ведь не ложь даже… просто, наверно, так принято. Только я сам до конца не разобрался, хочется ли мне вписываться в эти рамки.
[indent] – Наверно, я не знаю… – не припомню, чтобы мне в лоб говорили нечто подобное, но миссис Картрайт любила болтать сама, и я ей требовался, по большей части, только визуально. Бонни? Ой, нет! Подмывало спросить, что именно подразумевается под словом «друзья». Вроде бы простое на первый взгляд слово в этот самый момент поставило меня в тупик, откуда спешно пришлось выбираться привычным способом – потерев шрамы на запястьях. Разве что, теперь к ним добавлялся небольшой рубец на ладони, который, скорее всего, со временем исчезнет полностью. И кто бы мог подумать, что шрамы бывают хорошими и плохими. – Ну… раньше я ходил на работу… – какой сумбур! Я почесал нос согнутым указательным пальцем, чтобы занять руку, раз уж тянуться ею за порванной и выброшенной бумажкой с тезисами становилось бессмысленно. – То есть, я и теперь хожу, но на полставки из-за взрыва, – сглотнул вязкую слюну, – и режима ЧС… а ещё помогаю в приюте для животных, тоже убираюсь там. Недавно, правда, за ладонь укусил пёс, но ничего страшного, – последние слова я выговорил старательно, едва ли не по буквам, словно превращая фразу в заклинание. – Или хожу в библиотеку. А ещё в лавку недалеко от дома, там продают винтажные вещи для дома, а я ремонтирую всякие мелочи. Мне нравится. Мэри тоже занимается декором, и я научился у неё немного.
[indent] Да-да, по крайней мере, теперь я не боялся говорить, и уж точно мог выдать фразы получше, чем советы, которые нашёптывала мне когда-то Викки. К примеру, что сказать, чтобы на выходные отпустили из центра домой; или ни в коем случае не говорить врачам, что я в порядке. Это их реально настораживало, пусть и ложью тоже как таковой не являлось. Я в порядке. Нет, спасибо, я не хочу чай.
[indent] Где Викки сейчас? Где бы она ни была, я не хотел оказаться там же. Нет-нет, больше я не собирался совать пальцы в огонь, но всё-таки надеялся, что дела у неё ничуть не хуже, чем у меня. И это к вопросу о лжи...
[indent] – Знаете… – проглотил чуть не выскочившее извинение, потому что ни в чём не провинился. Хотя бы сейчас. Замялся. – Можно всё-таки чая или воды?
[indent] Ну, и всё. И никто даже не пострадал.

Подпись автора

[indent] Ах да, режим ЧС... на самом деле смешного мало, если оно вообще есть, однако уголки моих губ невольно сами поползли вверх. Годы тренировок! Чтобы научиться замечать мелочи. Некоторые, действительно, не слишком и обращали внимание на творящееся в городе, потому что их образ жизни задело лишь тенью… ну, до той поры, пока в город не введут военных. Приют работал всё равно, пусть животных становилось немного меньше – разбирали. Естественно, кроме аллигаторов в карантинном боксе. Эти ребята обосновались там надолго в ожидании, когда в битве за право их пригласить на постоянное проживание победит какой-то из национальных парков.
[indent] – Вы знали, что изначально аллигаторов в Австралии было полно, они даже имя получили по названию речки Аллигатор Ривер… а теперь крокодилов гораздо больше, – это становилось моим способом что-то сказать, когда сказать было вообще нечего. Чего стоил только пассаж про команду для гугл-ассистента, о которой я едва ли не шептал Аляске, стоило первый и последний раз самостоятельно зайти в разлом. Больше я таких ошибок не повторял, но… больше моего мнения никто и не спрашивал.
[indent] Кроме нынешнего момента…
[indent] Виртуозно пропустить мимо ушей вопросы о чувствах и эмоциях не получилось, не хватало мне мастерства, которого я в себе и не тренировал никогда. Наверно, просто собирался с духом. Готовился перед решительным броском. И, естественно, сомневался… куда без этого. А потому и вцепился в спасательных круг относительно безопасных вопросов про приют, что становилось темой нескончаемо богатой. Казалось бы, странно пугаться самых обычных вопросов на самом обычном сеансе из нескольких тысяч, которые мне (не)посчастливилось посетить за свою не самую долгую жизнь. Слишком много «самого-самого»… вздох. Вот так и метался, думал, передумывал, решался, но сдувался на подступах, и всё-таки дошёл до этого гигантского кресла, не утонув в нём окончательно до начала диалога. Ибо принёс свою тайну в копилку к остальным уже раскрытым секретам. Новую, свеженькую и хрустящую, словно только что вытащенную из печки, горячую неимоверно.
[indent] И холодный чай становился спасением, пришлось постараться, только бы не раздавить протянутый стакан стиснутыми пальцами. Пока открывал банку, пролил пару капель на обивку, а потом быстро стёр их краем своей светлой футболки, в первый раз взглянув прямо в глаза доктору Лестер. И только лишь затем, чтобы определить, заметила она оплошность или нет. Скорее всего, заметила… скорее всего, ничего в этом страшного не было. В конце концов, должно же хоть где-то всё же не оказаться страшного!         
[indent] – Да, мне нравятся животные, кроме овец, пожалуй. У них довольно странные зрачки, вы не замечали? – как-то кисло продолжил я и отхлебнул глоток лимонного чая, наверно, ничуть не менее сладкого, нежели персиковый. И сладость на пару с прохладой растекались по языку, а я не торопился с глотками, давая льду немного подтаять, отчего напитка становилось больше. Хотя бы не волновался, что отберут, а то бы заглотил всё в один присест, как раньше. – А в приюте я с животными не работаю, только убираю клетки и общие помещения. Они всё-таки очень привязчивые…
[indent] Впрочем, как и я.
[indent] А занятия, действительно, хорошие и полезные… гораздо лучше, чем если бы были плохими и бесполезными. В больнице, прямо перед тем, как меня отправили в детский дом, одна из медсестёр рассказывала историю про тысячу журавликов-оригами, которые надо сделать, чтобы желание исполнилось. Видимо, хотела меня подбодрить, но вот прошло уже двенадцать лет, а я так и не понял, в чём смысл их складывать. И есть ли он вообще. Наверно, каждый успокаивался как умел… или просто переводил бумагу. В висок стукнуло отголоском едкого сарказма по поводу чужих увлечений, а я прижал ладонь к виску, словно где-то там находился тумблер выключения. Не находился. Зато под пальцами прощупывались тонкие, почти незаметные шрамы, оставшиеся после взрыва. Они добавлялись в сетку тех, что я уже успел набрать на руках и в груди. Весь израненный… Эту фразу вроде бы тоже сказала та медсестра, и её я аналогично не понял.
[indent] С этого и начиналось – ничего не понимал, ничего не чувствовал. «Как ты себя чувствуешь, Чарли?»… Никак. Предельно честно. А потом с переменным успехом болтался между двумя крайностями: «мне уже ничего не поможет» и «хочу эффект прямо сейчас». Перед визитом к доктору Лестер максимально приблизился ко второй, и вот тихонько по шагу отступал обратно, благо, не в сторону двери. В этом кабинете было вовсе не то место, где что-то можно оставить исключительно для себя. Либо честно, либо никак. Ну, а у меня выходило ещё и барахтаться, путая местами вопросы, отвечая в разнобой. Но отвечая! И всё же тоскливо посмотрел на дверь.
[indent] – Эм… что касается взрыва, – солнце уже поменяло своё положение, и разделительная полоса по стене проходила под чуть другим углом, а я пытался прикинуть, на столько сантиметров она уже уехала. Вздохнул снова… и ничего, дышать – это уж точно нормальнее нормального. – Я ничего не помню про него, и врачи сказали, что это нормально, но теперь иногда снятся сны, которые больше похожи на воспоминания, только чужие. Ну… когда все места знакомые, и надписи на стенах читаются как обычно. Во сне же надписи не должны читаться, верно? – я уже не говорил, а тараторил, но старался зачем-то и куда-то успеть, глотал окончания. – Просто и другие провалы в памяти случались, не только сразу после взрыва, но и потом… и прежде. Я думал сказать об этом доктору Абрамсу, но раз врачи… нет, не врачи, просто я испугался на самом деле. Ну, вы понимаете…
[indent] По крайней мере, мне хватало здравого смысла понимать, что всё это не исчезнет по щелчку, что никто не включит свет в моей голове, никто не раздёрнет шторы и не откроет наглухо запертое окно. Хоть на что-то здравого смысла ещё хватало.

Подпись автора

[indent] Тот самый ветер в распахнутое окно… На самом деле нет, но за неимением лучшего вполне можно представить, как на каждом вздохе ровно через четыре секунды лёгкие расправляются парусами, чтобы отправить одного маленького человечка в путешествие. В кругосветку! Он ведь раньше нигде не был, кроме трёх небольших точек на карте Австралии. И за этого абстрактного моряка думалось явно свободнее, чем за себя самого, ибо в моих мыслях до сих пор не находилось достаточно места для глобальных планов. Может, когда-нибудь потом… Но, скорее всего, вообще никогда.
[indent] Спокойствия всё-таки добавилось достаточно, чтобы посмотреть на всплеск собственных эмоций немного со стороны. Да… вот минуту назад я был полным кретином, но теперь, спустя время повзрослел, поумнел и стал куда более осмотрительным. Боюсь представить, каких высот могу достигнуть через час! Наверно, расскажи я эту шутку доктору Лестер, она бы оценила. Или сделала бы вид. В принципе, без особой разницы. Просто у меня не получалось гнуть свою линию без таких вот рекламных пауз с отвлечением на крокодилов и овец с их наборами зубов и зрачков. Ведь пришёл сюда с определённой целью – поделиться. И получить помощь, естественно, но главное – высказать накопленное и сложенное в кладовку, как и всё остальное «на потом», пока однажды дверь не затрещала и всё старательно втиснутое в узкое и тёмное пространство не вывалилось на голову. 
[indent] Больше вопросов доктор Лестер не задавала, пусть я прекрасно понимал – это явление временное, но за такую передышку был ей очень благодарен. Как будто переходил вброд ручей и довольно приличным течением, и всё думал – а не снесёт ли меня этими самыми вопросами с середины куда-то вниз. Пока прямо на противоположном берегу ожидало моё выстраданное откровение… тоже шутка, щедро сдобренная патетикой. На самом деле, сколько бы я ни думал обо всём, что со мной когда-либо происходило, мне не переставало казаться – не так уж много пришлось пережить. Может быть из-за упоминаний о других неизвестных мне людях, которым ещё хуже. Может быть, из-за других известных мне новеньких, которые спустя пару недель в детском доме дёргали воспитателя за одежду и спрашивали что-то вроде: «я понимаю, что моя мама умерла, но всё-таки когда она перестанет быть мёртвой?»
[indent] Хороший вопрос, на самом деле, особенно для тех, кому дома жилось лучше. Мне же везде казалось одинаково.
[indent] Зато у меня есть мозг… и на что-то он-таки реагирует. Зубы с противным звяканием стукнули об край стакана, когда я отхлебнул ещё чая, только бы заполнить образовавшийся вакуум какими-то действиями, а заодно начал свой собственный путь к доктору Лестер, которая присела рядом. Всё равно придётся, так почему не сейчас. Дорога предстояла неблизкая и начиналась с рук, по которым мой взгляд медленно пробирался вверх, задержавшись немного где-то на границе подбородка, чтобы потом пуститься в обход по линии челюсти к скуле и на висок в опасной близости непосредственно от глаза, как будто там меня ожидала чёрная дыра. Или ещё хуже – зрачок как у овец… Выдохнул свободнее. Всё-таки, помимо мозга и кучи проблем у меня ещё и чувство юмора имелось. Подстать мне.
[indent] Всё же посмотрел. Сначала мельком, как и в первый раз, потом чуть подольше, словно бы привыкая, чтобы через секунду выбежать обратно на линию бровей, отчего целиком её лицо в представлении никак не складывалось. Пришлось посмотреть снова. Отвести взгляд, но теперь уже не так резко. Большие бархатные глаза. Не отталкивающие, не выглядевшие опасными. Плюс один на чашу весов «ничего страшного», которая, если мне сильно повезёт, когда-нибудь перевесит.
[indent] – Мгм… – а вот со словами до сих пор беда. Вечно они куда-то исчезали, когда становились особенно сильно нужны! Не из серии занимательных фактов, а прямиком из тех самых мыслей, которые я с таким трудом собрал. Язык словно цеплялся за всё подряд, за нёбо, за зубы. – То есть такое случается? Может быть, это лунатизм? Когда люди ходят и даже что-то говорят, но не помнят об этом. Просто… ну, просто не совсем во сне.
[indent] Что-то всплыло в сознании довольно противное и бесполезное чуть больше, чем «не грусти» в депрессии. Я определил это нечто как бесплодную надежду и подышал ещё немного. Через четыре секунды.
[indent] – Только, не знаю, наверно у меня напряжённое время вышло не только сейчас, но и раньше. Давно. Просто это затерялось как-то среди остального, а сейчас выплыло, – если мне ещё раз придёт в голову произнести это слово «просто», проще уж точно не станет.

Подпись автора

[indent] Пока последнее слово не было сказано, я мог строить свои песочные замки на самом берегу залива Сент-Винсент, которые по прочности недалеко уходили от воздушных. Не нравится эта модель? Ну, что же… можем вам предложить вот эту с подъёмными воротами и узким мостом раз выкопанным рвом, который потихоньку заполняет начало прилива. Разве что… варианты в моём каталоге потихоньку заканчивались. К выдранной страничке с повреждением мозга, напрочь отметённым в Королевской больнице, добавлялась ещё одна – с лунатизмом, настолько непродуманной выглядела вся конструкция. А я судорожно придумывал что-то ещё, хватаясь за обрывки собственных мыслей, сбивающихся в пугливые стайки просто потому, что доктор Лестер внезапно решила взять меня за руки.
[indent] Опущенный взгляд теперь сверлил чужие пальцы поверх моих собственных, а я сам старался придумать, как лучше вернуть себе свои ладони: медленно и незаметно вытянуть или убрать непринуждённым лёгким жестом. Получилось что-то среднее и максимально неестественное, отчего я уже обеими руками вцепился в стакан с остатками чая. Бедный, ему сегодня приходилось ничуть не легче, чем мне… главное, не стискивать до трещины.
[indent] Зато ответ насчёт выдвинутого предположения не стал неожиданностью, словно я наперёд уже знал – реальность выглядит гораздо хуже любых о ней фантазий. Или не знал ещё, но уже догадывался, а потому и кружил вокруг да около наудачу, которой мне отчаянно по жизни не хватало.
[indent] Доктор Лестер не отказалась категорически… наверно, это было бы странно, потому что на лбу ни у кого не пишут верный диагноз видимыми только психотерапевту чернилами, а жаль. Но я и не рассчитывал, что путём хитрых манипуляций, практик, методик и всего подобного, сдобренного огромной проделанной работой, станет утверждение – всё-таки лунатизм. Теперь спи только на правом боку, гуляй на свежем воздухе по вечерам и пей чай с ромашкой.
[indent] Пока у меня в ладонях имелся только чай с лимоном, который я и отпил чуть-чуть, даже не представляя, что именно буду делать, когда этот спасительный эликсир закончится. Наверно, мне именно потому так и казалось – слишком много времени у меня оставалось, чтобы подумать. Не о сложностях переезда по программе в другой город от Джона и Мэри, что само по себе заполняло всё моё небо над головой в тот период; не о новой квартире, необжитой совершенно; не о новых людях вокруг, с которыми предстояло как-то взаимодействовать или уходить от этого взаимодействия, когда общения становилось слишком уж много. А о себе самом. Нет, сейчас за первенство усиленно сражались Зоны, но именно на их фоне стало заметнее… что?
[indent] Это просто заразно, как грипп. Достаточно сказать вслух или подумать «боюсь», и страх становился почти ощутимым, липким, собирающимся мелкими каплями пота на лбу и затылке по линии роста волос. Может быть, поэтому вопросы вогнали меня в некоторый ступор. Элементарные, всего на несколько ступенек выше просьбы назвать своё имя и возраст.
[indent] – Да? – ответил я вопросительно на первый вопрос и посмотрел на доктора Лестер в поисках подтверждения. – Как вот сейчас? – сколько разнонаправленных мыслей успело пронестись в моей голове за то время, которое я провёл в кабинете. Десятки, если не сотни. Но, наверно, имелось в виду нечто совершенно другое, отчего перед глазами вставала полустёртая детская картинка, когда отец мог улыбаться, а в следующий момент ударить. Хотя, может, поэтому он и улыбался? – Нет, настроение просто меняется… как обычно.
[indent] Как обычно – это ведь почти нормально. Мне уж точно нравилось.
[indent] – Да, бывает, – второй вопрос показался мне ещё сложнее первого, отчего моментально захотелось пояснить и снова забраться в эти рамки «как обычно». – Например, когда мне не хочется что-то делать, но это нужно по работе. Или, наоборот, хочется, но прямо сейчас я не могу. Или… вы что имели в виду?
[indent] Я безбожно запутался в трёх соснах, и не знал, в какой стороне дорога.
[indent] – Но если прямо совсем, то нет. Даже наоборот! – видимо, правильным ответом становилось «я не припоминаю». Обычное словосочетание, но… именно оно и становилось той проблемой, из-за которой я сюда пришёл. Ведь иногда мои мысли согласовались вовсе не с действиями, а с бездействием. Я закрывал глаза, словно бы прятался за веками от всего мира, а потом открывал их обратно, чтобы обнаружить испугавшие неприятности где-то далеко позади.

Подпись автора

[indent] Со стороны всегда наблюдалось лучше, не глядя прямиком на объект этого самого наблюдения, а словно ощущая его присутствие рядом. Ухватить краем взгляда здесь, отщипнуть немного там, ориентируясь не только на зрение, но заодно и на слух, потому что интуиция… часто меня подводила. В раскрашенной светом под зебру комнате каждое движение доктора Лестер преломлялось по диагональным линиям, которые я теперь разгадывал, ибо в них из-за игры света и тени появлялось то, чего нет. На самом деле, я когда-то давным-давно сам придумал всю эту лабуду про «лучшее наблюдение», потому что выдумка давала мне возможность не смотреть прямо. Вот уж яркий пример случая, когда мысли идут рука об руку с действиями, умудряясь подстраиваться под неровный шаг.
[indent] Наверно, на счёт отношений с Зоной следовало бы отдельно разговаривать со специалистом, но в сложившейся ситуации уже не было чёткой уверенности, что после выданных секретов и рассказанных историй за дверью меня не встретят военные… видимо, с полным отрицанием мании преследования я всё-таки поторопился, а врачебная тайна выдерживала и не такие внешние шторма. Просто тени, преследующие меня за каждым из разломов, так и норовили выбраться через границу, дабы нашептать мне сакральный смысл каждого взгляда и каждого слова доктора Лестер. И мне особенно не хотелось, чтобы их место занимало воображение, ведь этот взаимный интерес на то и был взаимным. Она смотрела и слушала меня, а я старался смотреть и слушать её. Фантазии тут излишни.
[indent] Мне и без того начинало казаться, что я узнаю эти выдохи и мелкие, только кажущиеся незаметными движения. Наверно, она бы очень сильно удивилась, узнай, что в данный момент в моей голове становится чем-то отдалённо похожа на меня самого в больнице, когда только-только очнулся. Я умер?.. Как нет?! Практически осязаемое огорчение.
[indent] И оно подталкивало в спину, раздражая неимоверно и заставляя артачиться и придумывать всякие глупости, вроде абсолютно бессмысленных рассказов, чтобы потом уйти из этого кабинета, с нажимом убедив себя – парень, ты сделал всё, что мог. Почти со спокойной душой. Если бы у моего маленького дома, состоящего из одного человека, был свой собственный стяг с девизом, на нём золотыми буквами было бы вышито это «почти».
[indent] – Давайте дальше, – безропотно согласился я, хотя куда интереснее казалось узнать, что именно «хорошо, Чарли». Сколько раз я слышал фразу «всё будет хорошо», и если вот оно прямо сейчас и настало, то… что ж… моё огорчение становилось понятно от начала и до конца. И ведь умудрялся ни на что не рассчитывать, и при этом чего-то ждать. И от себя самого в том числе. Поэтому, действительно, можно двигаться дальше в выбранном направлении. О других темах я разговаривал в других местах. О том, что я живой, а вовсе не такой призрак, как раньше; иногда грустный, а иногда и весёлый; иногда странный, а иногда почти такой же, как остальные парни его возраста. Золотинка блеснула на стяге…
[indent] Обо всём этом уже было говорено с доктором Блайтом в Мельбурне, а потом и с доктором Абрамсом в Аделаиде, когда конкретного прицельного вопроса не существовало в принципе, только общие пожелания этого приснопамятного «хорошо».
[indent] Но сейчас ведь абсолютно другое дело!
[indent] Разве? Это ж какое, ну-ка?
[indent] Нахмурился, испугался. И проглотил уже готовый ответ – «прямо сейчас».
[indent] – Доктор Блайт спрашивал меня о том же, и мы обсуждали довольно подробно, что он имел в виду. И я всегда отвечал «нет». Безо всяких оговорок или утаивания, честно, – пришлось тормознуть на секунду, слишком уж длинной выходила фраза, хотя к этому моменту я как раз и готовился. И мог бы рисовать карты и диаграммы, чертить линии и писать списки, выстраивая собственную теорию заговора, только бы показать наглядно, о чём именно речь. Но толку? – Но сейчас иногда бывает, редко, но заметно. Эти мысли… они всё равно мои, но, знаете, когда случается, что злишься и сам себя не узнаёшь? Это всё ещё ты, просто… ну, другой. Разве что, я не злюсь.
[indent] Мне показалось, что я краем захватил мелкий обрывок детства, которые помнить вовсе не желал, а потому он рассыпался моментально, но оставил после себя неприятное послевкусие. Вдруг раньше такое тоже случалось, просто я не помню, ибо помнить не хочу?

Подпись автора

[indent] Если хорошенько подумать, то одним плюсом становилось больше – мой психотерапевт понимал, о чём я толкую на каждом сеансе. И дело оставалось за малым – понять то же самое самому. Но вот тут и возникали проблемы, совершенно не удивительные и вполне ожидаемые, ибо их внезапное и полное отсутствие в жизни периодически заставляло меня напрягаться и ждать какого-то подвоха. Дурацкое ощущение. Что-то навроде страха, тонкой и острой иголкой колющего в самый разгар нежданного веселья… не пришлось бы позже плакать. И кто придумал такую примету? Всё-таки следовало запоминать только те, что сулили радость и везение, но липли к памяти как назло именно такие, как про смех. Хотя последнего недоставало, ибо порадовать доктора Лестер лично мне было нечем. Да, я сам решился к ней прийти и рассказать о собственных опасениях; да, абсолютно ничего не скрывал, но… но как только истина начала приобретать вполне узнаваемые формы, упёрся обеими руками и обеими ногами, не желая двигаться дальше. Она что-то говорила каждый раз, а я будто не понимал ни слова, раздражая самого себя, что уж говорить о докторе. Потому что всё-таки понимал, но ни верить не хотел, ни осознавать, отправляясь на каждую новую встречу как на каторгу. 
[indent] Ждал, когда она начнёт злиться. Практически подбивал её к этому, о чём догадывался, только оказываясь за дверью. Расстраивался и только больше нервничал.
[indent] А сегодня решил пройтись перед визитом по городу, который уже украшали к Рождеству. На пешеходной улице Рандл Молл рядом с торговым центром в этом году поставили ёлку, сделанную из Лего, и мне приспичило посмотреть на неё именно сейчас. Голова отказывалась думать о времени, словно окунись я в совершенно другие дела, идти на приём потом вовсе не придётся. За несколько визитов я и не рассчитывал на чудо, но… но ёлка, действительно, выглядела здорово.
[indent] Приземлившись на первую свободную скамейку прямо перед ней, я уставился на светло-зелёные мелкие кубики, потому вздохнул как-то судорожно и согнулся пополам, утыкаясь лицом в собственные колени, только бы не развалиться на части окончательно. Ведь я думал, что жизнь моя налаживается. Думал завести со временем собаку. Думал попробовать записаться на подготовительные онлайн-курсы. Мечтал, почти планировал. Вечно это «почти»… Чтобы в итоге узнать, что когда-то всё-таки поломался на двое, просто не заметил этого.
[indent] В груди что-то больно и резко защемило, и я даже попробовал заплакать, но слёз не было. Никогда не было, сколько себя помню. Внутри только хрустело что-то, словно сминались вафельные стаканчики, или кто-то ходил по стеклу. За последние несколько дней я даже в зеркало не взглянул ни разу, опасаясь того, что могу увидеть в собственных же глазах, стоит только дать слабину. Не сейчас, пожалуйста.
[indent] – Эй, парень, с тобой всё в порядке?
[indent] – Да, нормально. Просто день выдался хреновый, – Чарли разогнулся и поднялся с места, вскользь бросив взгляд на огромный круглый циферблат торгового центра. Хорошо хоть вкусу своему не изменял, и выбрал светлые шмотки, как всегда аккуратно постиранные и выглаженные, а то от торчка точно было бы не отличить.
[indent] До назначенного часа у прелестницы Мэгги времени оставалось достаточно, чтобы успеть прогулочным шагом. Рано или поздно им всё равно пришлось бы познакомится, так что Чарли не видел причин оттягивать неизбежное. Ему и самому становилось любопытно, что собирается делать очередной мозгоправ, решивший таки узнать, насколько глубока кроличья нора.
[indent] Успел минут за десять, потому что чуть прибавил в скорости, а в коридоре перед приёмной подмигнул сам себе в отражении стеклянной рамки на стене, а потом немного сгорбился и опустил голову, позволяя волосам выскользнуть из-за ушей и слегка прикрыть лицо. И да, выразил кивком полную готовность подождать доктора Лестер у неё в кабинете буквально пять минуточек, как пообещала суетливая секретарша. Да и пять минуточек употребил с пользой, подкинув на ладони диктофон, выключив его и запрятав за тяжёлые книжные тома на одной из полок, после чего плюхнулся в знакомое необъятное кресло.
[indent] Поднял голову, как только дверь кабинета открылась, и уставился в большие карие глаза, которые только его малышу Чарли пришло в голову сравнивать с оленьими. Что до него, то они больше походили на гранёные раухтопазы, красивые, но холодные, моментально вперившиеся в него цепким профессиональным взглядом.
[indent] – День добрый, доктор Лестер. Как ваше настроение? Надеюсь, хорошо, – он сделал особое ударение на последнем слове и пятернёй ото лба зачесал свои волосы назад. В один прекрасный момент этот парень проснётся лысым.

Подпись автора

[indent] Не сказать, чтобы уровень доверия к современной психиатрии поднимался у Чарли выше нулевой отметки, иначе его приятное общество кто-то да разделил бы за долгие годы существования неким вспомогательным элементом, не позволяющим одному в край невезучему парню преждевременно встретиться с мамочкой. Да и вряд ли она его вообще ждала. Уж точно местной мисс Марпл, раскопавшей для себя забавный сюжетик, он пальму первенства не отдавал, ибо изменения заметил чуть раньше… Сначала общими стали сны, но кто и когда их вообще трудился не просто запоминать, а считать настоящими воспоминаниями? Потом начали прорываться мысли. В весьма одностороннем порядке, ибо в данный момент сам Чарли мог разве что потыкать палочкой свернувшегося внутри сознания калачиком десятилетнего мальчишку, что уж говорить о связной его речи. Он не был на сто процентов уверен, отчего так происходит, однако склонялся ко мнению – парень нашёл себе стрессовый инструмент, вечно проваливаясь в долбанные Зоны, заставляющие активнее думать собственной башкой, как из них выбраться. Почему он не ушёл в себя окончательно? Почему не начал снова думать о простом и безболезненном способе избавления от проблем? Ну… не от в это кабинете щеголял с дипломом мозгоправа, и не ему было в этом разбираться. Но любопытство то разбирало!
[indent] – О, никаких планов, док… я полностью в вашем распоряжении, – осклабился он и поднялся с места, выпрямившись во весь рост и свободно расправив плечи, а заодно продолжая поглядывать на доктора Лестер уже сверху вниз. Как раз её дипломы и привлекали внимание, и Чарли медленно двинулся вдоль стены, рассматривая тяжёлые рамки, а парочку даже снял, чтобы покрутить в руках, а потом повесить обратно, нарочито аккуратно поправив. В конце концов, официальная квалификация никаких нареканий не вызывала, а потому слишком многое начинало зависеть от закорючки, которую эта мадам в итоге решит поставить на документах. Если его робкий товарищ всё ещё боялся рано или поздно оказаться в комнате с мягкими стенами, то Чарли пребывал в твёрдой уверенности – ему ничего подобного не грозит как совершеннолетнему и не представляющему угрозы для общества. А что до случайностей, произошедших полгода тому назад, так они в итоге остались плотно похороненными под обломками взорванной лаборатории.   
[indent] – Праздники… столько вариантов, я даже теряюсь. Наверно, не буду отходить от традиций и проведу их в узком кругу друзей и родных. Всё-таки Рождество – праздник семейный, верно? – он приблизился к ещё одному массивному шкафу и взял с полки небольшой бюстик Юнга, слегка подбросив его на ладони, словно бы оценивая вес. – А вы? Уже присмотрели подарки? – бюстик Чарли поставил на место и перешёл к барному комоду, открыв створку и рассматривая содержимое, но потом словно бы спохватившись: – Вы же не против?
[indent] Прихватив холодную запотевшую банку персикового чая, он не стал отходить далеко или возвращаться в кресло, а растянулся на кушетке, протяжно выдохнув, скрестив ноги и подложив под голову согнутую руку. Язычок на жестяной крышке Чарли мог открыть и указательным пальцем свободной руки.
[indent] – Да я и чувствую себя иначе, наверно, наши с вами встречи мне помогают! – уже откровенно подтрунивал. – И у меня тут тоже возникли вопросы относительно лечения… Как вы себе представляете конечный результат наших встреч? – он повернул голову и уставился на доктора Лестер, пару секунд просто рассматривая выражение её глаз и лица. – Любопытно узнать, знаете ли, к чему же мы с вами стремимся. А, док?
[indent] Опасности он не чувствовал, по крайней мере, сейчас. Но в случае её возникновения Чарли знал, что делать. Возможно, не конкретно и не по пунктам, но цель его существования всегда оставалось одной и той же – защитить более слабого себя. От абсолютно любой угрозы.   
[status]ALTER EGO[/status][icon]https://i.imgur.com/xPjmmcj.png[/icon]

Подпись автора

[indent] А ведь он не был одинок в собственных играх, словно малыш Карл, умещающийся в ладонь, прятал под своим бюстиком монетку, которая только и ждала своего часа, тихо подхихикивая, когда Чарли искал её за рамами снятых со стен дипломов. Естественно, никакой монетки не существовало в природе, но прелесть игры от этого вовсе не терялась, потому что с каждым его новым движением на лице доктора Лестер прибавлялось тонких вуалей, скрывающих настоящие мысли. Хотя… нет, пожалуй, она всё-таки вышла из того возраста, когда танец семи покрывал в её исполнении смотрелся бы актуально. Зато улыбка выглядела приятно, мастерски приклеенная на рот двусторонним скотчем из набора профессионального психолога. Ещё немного, и выглядело бы почти крипово, но док не пережимала, удерживая баланс, чем явно заслуживала новой рамки на свободном месте стены.
[indent] На ум вереницей приходили кадры из сериалов, где жертва маньяка со стальным непробиваемым убеждением в голосе говорит, что тот ни в чём не виноват… не он такой, а жизнь такая! В общем, Чарли выдержкой практически восторгался, ибо его доктор Лестер видела в первый раз в жизни, возможно, уже начиная надеяться – он же станет последним. Оборотная сторона безобидного мальчика, ухающего в коричневое кресло с чувством, что коричневый цвет здесь неспроста, могла оказаться любой. Вообще любой, без ограничений. Ибо кто ж запрещал заводить себе второй личностью пришельца с планеты Нибиру или самку богомола, обожающую откусывать голову всем без разбора.
[indent] – … Чарли, – заполнил он театральную паузу после заданного вопроса с улыбкой, поровну вмещающей в себя и снисходительность к забывчивости доктора, и лёгкой хитринкой от того, что обоим было и так понятно. Чарли никогда не задавался вопросом, почему он именно Чарли… что за хрень вообще? И пшикнул самому себе в ответ открывающимся язычком на жестяной банке с чаем. За окном жара готовилась бить рекорды, а тут сплит-система радовала комфортным климатом, дополненным прохладой персикового чая и мягкостью кушетки. Чарли блаженно потянулся и переложил одну ногу на другую, приготовившись общаться с Мэгги. – Ну, к чему я хотел бы стремиться? – потянул он, повторяя вопрос. – К миру во всём мире и победе над голодом в Африке, наверно, – в своё время эти голодные африканские дети ему порядком поднасрали, втаптывая своими тощими ножками самооценку его второй стороны в грязь, отчего тот и начал посматривать в подростковом возрасте на бритвы вовсе не из-за пробивающегося над губой пуха.
[indent] – И дело в том, док, что я почти ничего не боюсь, – он развернулся на бок и подпёр голову кулаком. Мелкий засранец, сейчас дрыхнущий где-то в сознании сном праведника, и тут вставлял свои пять центов с этим «почти», пробивающимся, аки сорная трава через асфальт. Для Чарли же это высказанное «почти» заключалось во вполне конкретных опасениях, что пацан влезет в неприятности глубже, чем сам Чарли способен вывезти. Конечно, прецедентов пока не было даже с долбанными Зонами, но… мозгоправы же обожают вытаскивать на свет божий именно такие потайные страхи, так что… хули тут сделаешь. – Собственно, поэтому мы с вами и разговариваем, – бровь вверх вздёргивал он ничуть не хуже, чем она, да и намёками решил не обходиться, как и не демонстрировать шрамы, который она и без того уже видела. Свои же люди! – Лично в мои планы преждевременная кончина не входит, как и получение увечий любого рода. И я могу гарантировать, что так оно и будет дальше… а вы, док?
[indent] Чарли улыбнулся, почти как херувимы на витражах собора Святого Петра, куда его робкий напарник за каким-то хреном пару раз заглядывал. Но сильно не обольщался, Мэгги явно видела, что за этой улыбкой скрывается, зарабатывая ещё один плюсик в свой дневничок.
[status]ALTER EGO[/status][icon]https://i.imgur.com/xPjmmcj.png[/icon]

Подпись автора

[indent] А вот на его вопрос, заданный пусть и не самым первым из всех, но уж точно самым важным, доктор Лестер так и не ответила, предпочитая профессионально уводить разговор в сторону от самого проблемного места в собственной работе. Что там советовали давно помершие от дряхлости мужики в книгах с красивыми переплётами, что украшали кабинет? Вряд ли, возьми Чарли одну из них наобум и раскрой на произвольной странице, напоролся бы на чёткую и понятную схему действия… очень уж любили умники строить фразы так, что хер проссышь с первого раза, что они имели в виду. Но логика подсказывала ему вполне очевидный вариант, как в незабвенном «Горце»… должен остаться только один. Почему? Потому что всё прогрессивное общество, да-да, из тех самых старикашек, считало, что так оно будет правильнее.
[indent] И милая Мэгги тоже, определённо, знала лучше всех на свете тот самый «правильный» вариант, который с ходу и начала впаривать, выясняя самое основное. А Чарли… о, Чарли давным-давно куковал в своём положении и со своими обязанностями, чтобы в хрусте конфетки отчётливо услышать «я тебя не боюсь». Видимо, в каком-то талмуде советовали разговаривать с пациентами на одном с ними языке, поэтому он и понял этот её жест и принял его почти с улыбкой. Это малыш, в самую жару скрючившийся на лавке возле пластиковой ёлки, услышал бы что-то своё, не даром именно в тот момент размышлял о таком же точно хрусте битого стекла под ногами, но что конкретно, Чарли уже не помнил. Если бы он прислушивался и запоминал всё нытьё своей второй половины, давно бы уехал кукухой в том же направлении.
[indent] А док, видимо, не до конца понимала тот жест доброй воли, который он проявил, придя на сеанс в назначенное время, даже не опоздав, а вовсе не подкараулив на тёмной парковке, предварительно выбив камнем лампу фонаря.
[indent] – Кстати, у вас перед зданием на газоне чудесная альпийская горка, – иначе пришлось бы тащить камень с собой, но ради Мэгги можно было и постараться. У Чарли смена темы так гладко не прошла, но и дипломов по жизни отчаянно не хватало, чтобы сильно по этому поводу переживать. Да и вернуться обратно становилось недолго.
[indent] – Итак, Мэгги… – ох, уж эта конфетка, открывшая новые грани вербального и невербального общения… – вы не ответили на простой вопрос: чем именно заканчивается «удачное» лечение таких вот случаев, – пришлось отставить на пол банку с чаем, чтобы двумя пальцами на обеих руках нарисовать в воздухе кавычки именно на слове «удачные».  Может быть, док привыкла лечить больных людей, но вот Чарли считал себя целиком и полностью здоровым, а потому их совместное путешествие грозило неминуемо закончиться обрывом.
[indent] – Но пока вы придумываете корректные фразы, только бы меня случайно не… вывести из хрупкого душевного равновесия, я всё-таки расскажу немного о себе, – всё же док старалась, видимо, так и не углядев связи между излишним старанием и несчастными случаями в ванной с бритвой. И уж точно не могла знать, что именно с того самого периода на чрезмерное старание у Чарли просто-напросто острая аллергия.
[indent] – Всё началось ещё с детства, – начал он этим самым искусственным детским голосом на радость всем психотерапевтам мира, которые данный период жизни мусолить просто обожали. – Точную дату не назову, но, видите ли, некоторым детишкам недостаточно придумать себе воображаемого друга и изливать ему свои горести… о, да, такие сразу начинают играть по-крупному. А вы слишком топорно завуалировали вопрос, док, но для вас и постараться не жалко – работаем на этом рынке уже около пятнадцати лет, – последнее Чарли бодро декларировал жизнерадостным рекламным слогом, а заодно и отсалютовал Мэгги прихваченной обратно с пола банкой с чаем. 
[status]ALTER EGO[/status][icon]https://i.imgur.com/xPjmmcj.png[/icon]

Подпись автора

На обращение, затесавшееся в остальную речь вовсе не просто так, док не обратила ни малейшего внимания, видимо, снова с трамплина прыгая в бурные воды собственного профессионализма, не позволяющие ей никоим образом прерывать своих пациентов во избежание ненужных реакций, иногда агрессивных, а иногда... Чарли снова вспомнил о своём навязанном товарище, который аки рак-отшельник, помноженный за завзятую модницу, с пристрастием выбирал себе новые ракушки, где удобнее стало бы прятаться. Эй! Смотри, эта с кондиционером и стиральной машинкой. Надо брать! Он же видел в этом потворстовании его наглости отступление от своих границ, может, и не слабость, но тактический ход, позволяющий ему продвинуться глубже. И ненадолго, всего на пару минут становилось любопытно, куда премилая Мэгги позволит ему дойти. 

И всё же такое любопытство дорогого стоило, ибо они все дружно собрались в этой комнате в замечательный солнечный день, когда на горизонте уже маячило Рождество, по одной простой причине - Чарли. Судя по всем песнопениям, которые теперь выдавала доктор Лестер, какой-то мифический Чарли Миллер, сделанный пусть не из говна и палок, но из разных кусков пластилина, аки памятник самому себе, так и не рождённому в нормальной семье с мягкими игрушками и горшками с наружными ручками. Док отличалась отменной фантазией, и было видно, как её вдохновляет этот воображаемый чувак, отчего в ней самой угадывались те проблемы, которые она упорно пыталась лечить. Жаль, на вешалке у входа не нашлось белого халата, а то пришедший чуть пораньше Чарли успел бы надеть его первым. 

- Вы никогда не думали пойти работать в продажи? Риелтором, может, - лениво потянул в ответ Миллер и отхлебнул пару глотков из банки с постепенно нагревающимся чаем, отчего персиковая сладость становилась приторной и склеивала губы. Поэтому он допил остатки и смял жестяную банку в руке, прицелился и запустил к корзину для бумаг возле стола, но промахнулся. Вздохнул. Всё-таки в приличном обществе следовало вести себя прилично, и будь у него нормальная мать, она бы наверняка научила бедняжку Чарли настолько прописным истинам, но... увы и ах. Ни Мойра, ни её избранник, скорее всего, уже сгнивший в тюрьме без надлежащего ухода и любящей жены, не пришли на приём к доброму доктору, способному разъяснить им нюансы воспитания детей. Да, бля, оставь эта дура корзинку с ребёнком у церкви или в больнице, как в старые-добрые времена, и то вышло бы лучше!

Хотя вторая часть речи подкачала. Чарли... этот самый Чарли, который находился здесь и сейчас, привык видеть угрозу абсолютно во всём. На всякий пожарный случай. А милая Мэгги в данный момент откровенно пыталась развести его на “слабо”, отчего он не сумел сдержать широкой улыбки и всё-таки поднялся с дивана, чтобы подобрать смятую банку и добросить её до места назначения. 

- А вам показалось, что я чем-то недоволен, док? На самом деле слишком долго я жил именно так как жил, всё прекрасно осознавая, что бы вы там себе ни думали, а потому вовсе не боюсь остаться за бортом, - он улёгся обратно на кушетку, поправил подушку и протяжно выдохнул. - Здесь есть опасность, Мэгги? В этом кабинете в этот момент что-то угрожает мне? И если же нет, то почему я всё ещё тут? - Чарли поднял вопросительно брови  и уставился на неё почти немигающим взглядом, а потом всё же расслабился. - Наверно, я мог бы однажды занять его место, если потребуется... 

Но этот парень оказался слишком аккуратен, чтобы ввязываться в слишком уж явное и долгосрочное дерьмо, а в последнее время и вовсе начинал слышать сцеженные сквозь зубы советы, когда находился у руля. Не сказать, чтобы прислушивался, однако...

[status]ALTER EGO[/status][icon]https://i.imgur.com/xPjmmcj.png[/icon]

Подпись автора

Чего не хватало Чарли по жизни, так это бесконечных часов общения с психотерапевтами на заданные темы, словно пациент раскрывал перед посторонним человеком свой сундук с детскими игрушками, доставая все их по очереди и давая внимательно разглядывать, при этом не переставая следить за реакцией. Чтобы похвалили и авторитетно заявили - "ты ни в чём не виноват, милый! Это всё непростая среда взросления и, естественно, мать"... Без матери в эти дела и соваться не стоило. Ему предоставлялась возможность, разве что, удобно устроиться в кресле на первом ряду, достать попкорн и наблюдать за весьма сомнительным действом, когда очередной мозгоправ пытался выковырять из раковины того, кто оттуда вылезать не особо стремился. Хотел, конечно же, но мотивация хромала на обе ноги. Сам же Чарли всегда оставался при своём. А теперь вот почувствовал на себе магическое влияние задушевных разговоров и... серьёзно, он ожидал другого. Не большего и вряд ли лучшего... просто с прищуром смотрел в непробиваемое лицо доктора Лестер, с весомой толикой ехидства интересующейся, какого рожна он к ней припёрся нынче, не за тем ли халявным чаем, которым был набит холодильник. 

— Я тут только ради вас, док... и из-за вас тоже, — знакомство, определённо, удалось. И Чарли уже предвкушал начало следующего сеанса, чтобы только увидеть со своего удобного и мягкого кресла в том самом первом ряду, как теперь станет себя вести Мэгги с пациентом, на которого десять лет хождений по врачам и лежаний в клинике повлияли ровно настолько, чтобы он мог сам приготовить себе еду и постирать одежду, а потом отправиться на работу перетряхивать мусорные вёдра и мыть полы. Видимо, в её воображении, больше похожем на мир Безумного Шляпника, Чарли имел все шансы рано или поздно вписаться в социум бесшовно, а то и вовсе начать толкать с большой сцены мотивационные речи в стиле “Вы не поверите, но ещё несколько лет назад я страдал раздвоением личности, но справился с этим! И теперь я здесь, чтобы рассказать вам, как”, а затем толкнуть совместные тренинги на дисках и место в вебинарах. 

Хотя имел в виду Чарли всё-таки другое, вспоминая скрюченное тельце на лавке перед торговым центром, которому прямо в темечко тюкнуло осознание, в какую хреновую авантюру он ввязался. Жил бы как раньше, отворачиваясь в сторону, стоило заметить небольшой провал по часам, но нет... понесло со своим сундучком, набитом травмами и обидами к мозгоправу. Теперь пусть пожинает плоды. 

— А вам важно, чего мне хочется? — он перевернулся на бок и уложил голову на раскрытую расслабленную ладонь, и теперь смотрел прямо на Мэгги. — Никогда об этом не думал, док. А вы хотите, чтобы я начал?.. лучше не говорите этого на следующем сеансе, это может кое-кого сильно расстроить. 

Он улыбнулся почти доброжелательно, разве что, в его улыбке скрывалась угроза, которой он привык отвечать на опасность, а в такой же точно улыбке Мэгги чувствовался арктический холод. И да... ему показалось довольно сложным делом научить рыбачить пацана, который и вовсе не подозревал о наличии желающих учителей, а потому советов и не слышал. До недавнего времени.

— На самом деле он всё прекрасно умеет, — Чарли в первый раз с начала этого визита настолько прямо упомянул свою вторую половину. — Научился в тот самый момент, когда появился я. И мы довольно неплохо справляемся, как по мне. Разве нет?   

Подпись автора

Милым парнем Чарли не был никогда, даже близко не подходя к разграничительному барьеру между ним и тем вторым осколком натуры. Видимо, именно до этого давнишнего момента и желала докопаться прелестная Мэгги, представляя себе слияние двух половин, как магическое действо в каком-нибудь анимешном сериале. А вот Чарли видел только сухие поля вокруг Вурабинды, посередине которых пролегал наскоро сколоченный забор из деревянных столбов и натянутой между ними колючей проволоки. Это мне... это тебе. Та самая цельная личность со своими переживаниями, своими не менее ценными стремлениями существовала сколько? Около десяти лет? И какие же именно стремления желала вытащить на свет божий док? Достать коллекционную наклейку из жвачки? И какие переживания? Наверно, разочарование от попавшегося серийного вкладыша. Милый парень Чарли подавил зевок, напросившийся сам собой, только чтобы не думать о том, как лечили неверно сросшиеся кости, которые они с тем вторым, пугливым и робким мальчиком собой представляли. А во взгляде Мэгги уже почти читалось это нежное поглаживание рукояти молотка, которым целые, затянувшиеся уже раны следовало раздробить наново, чтобы потом собирать аки паззл тот самый памятник, какой она себе уже придумала и упорно затаскивала на постамент.

— Мне удобно, док, только сами понимаете — я не очень-то люблю лежать в одном положении и чесать языком. Это по части второй стороны, которая сегодня прийти не смогла, — Чарли весь от макушки со спутанными волосами до кончиков пальцев ног предназначался для активного действия, для резкого и порывистого движения либо в сторону опасности, либо подальше от неё, и весь этот кабинет казался ему слишком маленьким и узким, чтобы развернуться во всю ширь. И раз уж те самые угрозы здесь отсутствовали, что за неимением лучшего, он передавал этот вымпел для Мэгги, становящейся единственной причиной для тревожности. В конце концов, раньше они ему требовались, только бы задержать своё присутствие, отчего периодически приходилось их выдумывать искусственно, стоило только вспомнить долбаную Зону в ночном клубе. А теперь же он чувствовал... точнее, не чувствовал того нарастающего давление в висках, как на подъёме русских горок за пару секунд до того момента, когда вагончик сорвётся вниз. Лежал себе на кушетке, только что ногой беззаботно не болтал, откровенно не желая уступать место тому третьему Чарли, от которого никак не могла отвязаться доктор Лестер. 

Здесь вообще становилось многолюдно от разных Чарли, затесавшихся и в одну единственную фразу о пациентах, одним из которых он становиться не планировал вовсе, ибо не считал себя ни больным, ни неполноценным, чего Мэгги, по всей видимости, никак не могла понять; и во всю атмосферу диалога в целом. 

— Не милый, но понятливый, — подмигнул он доктору Лестер с одной из тех улыбок, с которыми следовало бы заканчивать, ибо на каждой собирался довольно жирный нагар фальши, причём с обеих сторон. Как раз потому, что понятливостью отличился Чарли, но с доком приходилось ещё работать и работать... она, скорее всего, привыкла к мысли, что каждая проблема должна решаться бесконечно долго и невероятно плавно, из сеанса в сеанс месяц за месяцем, тогда как сам Чарли привык к быстрым и резким сменам обстоятельств, и к ужатому до минимума времени для принятия решения. 

— Ну, док... — потянул он. — “Неплохо” для вас и “неплохо” для Чарли — понятия несколько разные. Согласны? — повторил он её же оборот. Правда, если она успела уже душевно прикипеть в тому самому Чарли, что широко улыбался в свете софитов, богатый и успешный, полностью слепленный из непонятного пластилина, который от жары то тут, то там начинал незаметно для чужого глаза подтекать, то согласна Мэгги точно не была. И единственное, что окончательно могло перечеркнуть всё её старания — новое упоминание чёртовых детей в грёбанной Африке. Другие люди справлялись и не с такими травмами, другие работали над собой и добились... другие... На других Чарли было насрать. — А оказался он в вашем кабинете, потому что хотел понять, что именно с ним происходит. И я знаю, что происходит, как теперь это знаете и вы, док. Мне самому очень интересно, что вы скажете ему в следующий визит... А, Мэгги? Что вы ему скажете? 

Чарли спустил ноги с кушетки, чуть нагнулся и опёрся локтями на свои колени, чтобы сцепить ладони в замок и положить на них подбородок. Он подался достаточно вперёд в такой позе, оказываясь к креслу, на котором сидела доктор Лестер, практически вплотную.

Подпись автора