Всю ночь Терренс спал беспокойно и в общей сумме просыпался раз пять, так что в какой-то момент Пит, который всегда спал чутко, пообещал выставить Терри из квартиры при следующем же шорохе. Поняв, что терять ему нечего, Терренс закрылся в туалете и следующие два часа провел на прохладном кафеле с блокнотом в руках и размышлениями в голове. Когда в девять часов Пит потребовал себе душ и все прилегающие удобства, Терри с видом безумного ученого пополз в кровать и вырубился практически мгновенно, не выпуская из рук блокнот со всевозможными схемами и теориями, он не потерял времени даром, пусть и упустил драгоценные часы сна.

Окончательно встал с постели Теннесси почти в полдень и как-то неожиданно понял, что, похоже, опаздывает к обеду, когда бы он там не начинался у Роджера. Из-за этого обеда Терри сначала не смог уснуть, потом нормально поспать, а теперь и вовсе не смог позавтракать, остается надеяться, что жертвы не были напрасны и Роджер сможет утолить его голод. "О нет". Накормить его. "Черт". После их вчерашнего путешествия некоторые слова обрастали новыми смыслами. Терренс умывается ледяной водой, разбрызгивая капли по зеркале. Роджер не гей, он тоже, на этом стоит поставить точку и перестать обращать внимание даже на то, что кажется странным и выходящим за рамки. У всех разное понимание границ, а значит, нужно обозначить свои и больше не делать ничего, за что ему будет стыдно глубокой ночью. В конце концов, они на пути к тому, чтобы стать друзьями, Терренс не мог отрицать, что с Роджером комфортно и... этот беззаботный тип умел нравиться, Терри подозревал годы практики и работы над собой. Впрочем, сама способность Роджера давала подсказку, выдавая умение приспосабливаться и казаться не тем, кто он есть.

Теннесси снова задается вопросом, является ли это защитной реакцией? Они оба прячутся от мира, просто он, Терренс, делает это более прямолинейно, стирая себя полностью, в то время как Роджер остается на свету, заимствуя чужие и создавая новые образы. Интересно посмотреть, каким будет Роджер в своем доме, когда не будет необходимости играть чью-то роль, кроме, возможно, гостеприимного хозяина. Он совсем не понимает его, но даже так Роджер всё равно ему нравится, и в этом нелегко признаться. Терри натягивает рубашку с длинными рукавами, проверяя закрыты ли запястья и шрамы, а еще свободные джинсы. Волосы укладываются сами собой, и весь он выглядит пристойно, даже слишком свежо, вдруг Роджер решит, что это из-за него Теннесси так принарядился? Терренс хмурится и уже хочет надеть что-то постарее и пострашнее, но часы показывают без пятнадцати час, так что с несчастным бурчанием себе под нос Теннесси выскакивает из квартиры, не забыв рюкзак с бутылкой воды и исписанным блокнотом — они все-таки не просто так, а по делу встречаются, — и бросается к остановке ловить подъезжающий автобус. Дай бог памяти, где находится та самая улица, тот самый дом. Роджер живет совсем не в центре, скорее, почти в пригороде, недалеко от Голден Гров, да будут благословенны навигаторы и гугл-карты. Теннесси все равно умудряется перепутать дом, но ему помогает милая девушка,  которая практически доводит его до двери пятиэтажки и даже подмигивает на прощание. Очень симпатичная, кстати, но Терренс, занятый разными мыслями, не догадывается попросить телефон.

Квартира Роджера оказывается на последнем этаже и только увидев дверь, Терри в полной мере осознает, что "ух ты, я действительно здесь". Он не решается сразу позвонить, резко осознавая, что пришел в гости с пустыми руками, не то, чтобы он знал, что купить из продуктов, а денег вряд ли хватило бы на алкоголь. "К черту, господи". Трель звонка слышна даже из-за двери, так что Терренс мгновенно опускает руку, раздумывая не убраться ли подальше и как быстро подойдет Роджер. На часах чуть больше двух, есть шанс, что обед уже прошел, а Роджер решил не ждать его и ушел по своим делам. Теннесси внутренне оценивает собственное желание такого исхода и понимает, что нет, наверное, он хочет, чтобы Роджер ждал его. В конце концов, он сам его пригласил, так что... Все мысли вылетают из головы, когда ручка двери неожиданно начинает поворачиваться, Терри только и успевает, что спрятать руки за спину и стоять как истукан. "А если я ошибся квартирой?"

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-01-13 01:35:15)

Подпись автора

Роджер появляется в проходе, Терренс ловит его взгляд и хочет, вновь хочет, сбежать, но всё внутри замирает, всё, кроме сердца, которое лихорадочно пускается в пляс. Он не может поздороваться или хотя бы кивнуть, лишь стоять и смотреть как истукан, пока Роджер не выдерживает и не заводит, — да, снова за руку, — в квартиру. Терри прикладывает усилия, чтобы отвести взгляд, осмотреть прихожую, гостиную, сделать комплимент интерьеру, на который он почти не обратил внимание, ведь вместо него завороженно рассматривал оголенную кожу Роджера там, где футболка задралась и оставила тонкую полоску открытого тела, прямо над тазом. Теннесси судорожно сглатывает и пытается, правда пытается, не смотреть, но картинка намертво врезается в память. "Это неприлично." Повторяет про себя снова и снова, пока перебирается вслед за Роджером из одной комнаты в другу и оказывается на кухне. Тут светлее и уютнее, чем в уже увиденной прихожей, Терри удается отвлечь себя видом обоев с мелким рисунком, но спокойствия ему это не возвращает.

Напротив, Терренс вздрагивает, когда голос Роджера нарушает тишину, — нет, я... — должно быть чуть больше двух, но часы показывают четыре, и Терри остается лишь удивляться тому, куда ушло всё время. (И тому, что Роджер всё это время ждал его.) Боги, — есть что-то неправильное в том, что от этой мысли в груди расползается тепло. Терри замечает беглый осмотр со стороны Роджера, который заканчивается тем, что тот предлагает ему посетить ванную комнату. Терренс надеется, что это не из-за того, как горят сейчас его щеки. Он кивает и уходит в ту сторону, на которую и было указано. Но из двух комнат выбирает не ту, спальню, а не ванную. Довольно просторную спальню с огромной, если сравнивать с его, кроватью. И эта кровать, даже застеленной, навевает на мысли о занятиях вовсе не сном. Терри матерится себе под нос и закрывает дверь, почти что влетая в следующую комнату и устремляясь к раковине. Ему нужна холодная вода, много холодной воды. И, возможно, не стоит возвращаться к Роджеру. Стоит сказать, что живот прихватило или голова заболела, да мало ли что, лишь бы уйти отсюда. У него явное кислородное голодание, а может, солнечный удар. Все-таки солнце в Австралии жестокое. Вместе этого перед глазами снова и снова полоска оголенной кожи, Терри проглатывает стон, тот комом встает в горле. И не только он. Блять. Блять. Блять. Ему требуется пара минут, чтобы успокоиться. Я просто не дрочил с утра, в этом всё дело. Но что ему делать со стояком сейчас — совершенно непонятно. И вновь неприлично. Он прикусывает щеку и ждет, пока его наконец отпустит это чертово ощущение. И лишь потом возвращается на кухню, начиная с извинения.

— Извини, я думал, буду раньше. Когда я смотрел на часы было только два, а теперь... — он извиняюще разводит руками, мельком бросая взгляд и... — Слава богу, — майка больше не выставляет ничего на обозрение, так что Терри может дышать, но очень и очень аккуратно, потому что Роджер подзывает его к себе и, оказывается, Терренс не может не откликнуться на этот жест. Близость с Роджером отдается непонятным натяжением внутри, то, как он тянется за заваркой и как в процессе напрягаются его бицепсы, — это ведь странно, что я хочу их потрогать? — все оказывается в зоне внимания Теннесси, который стоит позади парня, всего в полушаге от него. Терренс вновь сглатывает и втягивает с шумом воздух. Запах бергамота переплетается с запахом Роджера и, да, это полный провал, потому что внизу живота становится горячо, напряженно, совсем не так, как должно быть наедине с парнем. С другом, черт возьми. Теннесси перестает дышать, полностью потрясенный открывшимся фактом.

— Нравится, — подтверждает севшим голосом и тянется к банке, намереваясь зачем-то отобрать её у Роджера, — я помогу. Но это вряд ли помощь, потому что Роджер явно не ожидал того, как пальцы Терренса переплетутся с его и, да будь оно всё неладно, потому что от этого прикосновения их обоих ударяет током, а банка чуть было не падает вниз. — Черт. Прости, — Терри одергивает руку, испытывая головокружение и пытается сделать шаг назад, чтобы запах Роджера перестал щекотать его ноздри, но тело становится чересчур тяжелым, так что он лишь шатается, как соломинка при сильном ветру. И опускает голову, утыкаясь лбом в плечо Роджера в попытке сохранить равновесие. Ему нечем объяснить или оправдать этот жест доверия, как и желание прикоснуться, не руками, нет, это слишком. В один миг образовавшейся тишине Терри тихо произносит: Так что ты собираешься готовить?

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-01-13 05:15:48)

Подпись автора

Терренс не понимает ничего. И не знает, как его лицо очутилось в ловушке рук Роджера, сам себе не может объяснить, как допустил это. Глаза Роджера тоже ловушка, Терренс хочет избежать этого прямого взгляда, но на самом деле сбежать он хочет от собственных ощущений. Мозги плавятся, не оставляя ни одной разумной мысли. Кажется, он облизывает губы, когда Роджер переводит взгляд вниз. «О нет». У Терри ноги подгибаются от того, что между ними не больше пары сантиметров. Более того, он уверен, что и это расстояние сократится через несколько секунд. И черт, он хочет этого. И теряет способность дышать, когда ловит взгляд Роджера, глаза у него всё такие же орехово-карие, но теперь ещё и мутные от желания. В голове — сплошное нет, нет, нет, но тело, гребанное тело, плавится и жаждет поцелуя, Терри неосознанно приоткрывает губы, более открытого призыва и найти нельзя, но Роджер, чертов Роджер, отодвигается, убирает руки сначала на плечи, а затем и вовсе отворачивается. И теперь Терренс не понимает ничего. В нем зреют сотни вопросов за раз, но он вовремя прикусывает язык. «Ты ведь хотел меня поцеловать. Я видел. Видел, черт возьми. Так почему не?»

Терренс разочаровано выдыхает, выходит слишком резко, слишком громко, слишком... неудовлетворённо. Он не хочет признавать, что хотел этого поцелуя, но справиться с эмоциями получается не очень, в отличие от Роджера, который уже пришел в себя и беззаботно спрашивает, нужно ли им вино к стейкам и салату. Терри завидует его выдержке, в то же время... «мы что будем притворяться, что ничего не было?» Впору вновь прикусить язык. «А разве что-то было?» Стало бы проще назови его Роджер геем сейчас, тогда Терри мог бы послать это всё, как тогда на вечеринке, и пойти домой или нет, сразу вмазать... или поцеловать. «О черт». Что-то из перечисленного бы точно поставило точку и прекратило всю эту тягомотину и неопределенность. Вместо этого они ведут себя как два старых приятеля, которые совершенно точно не стали бы целоваться на кухне (и от этого Терренсу хочется кричать).

— Да, давай, — старается звучать как можно безразличнее, искать во всем плюсы. В разломы они сегодня не пойдут, значит, перекусят, обсудят загадку, подсунутую им Зоной и... больше ничего. Терренс забывает о том, что обещал себе не пить рядом с Роджером, зато дает новое обещание — не смотреть на него и не пересекаться взглядами, не касаться, не таять внутри от его голоса. Последнее оказывается самым трудным, потому что Роджер говорит и говорит не затыкаясь. «Остановись. Пожалуйста, замолчи». Чтобы хоть как-то заглушить его голос, Терри отходит за укатившейся банкой, про себя ругая пластиковое творения откуда-то из Китая. Теннесси вновь замыкается в себе, игнорируя вопросы. Нет, он ничего не ел, но Роджеру об этом знать не обязательно, потому что весь голод Терренса заглушён, единственное его желание — пойти в туалет и там хоть как-то избавиться от чертового стояка. Роджер его проблем явно не испытывает, бодро раздавая указания, а Терри ничего не остается, кроме как слушаться, потому что он тут гость, это не его кухня, а поесть действительно стоит. Теннеси уже хочет заняться салатами, но Роджер отвлекает его. Сначала тем, что любит готовить, потом тем, как рассказывает об этом, слишком аппетитно, даже вызывающе, Терренсу приходится глотать слюни. А затем и вовсе отправляет в бар за бутылкой.

— Угу, — понять бы что за бутылка, и сможет ли он её открыть, учитывая, что руки до сих пор дрожат как у припадочного. Терри прикусывает язык, спрашивая себя, что он всё ещё делает в квартире Роджера, ему тут медом намазано? Вся его теория о том, что они могут быть друзьями стремительно рушится, теперь в ней нет смысла, потому что влечение к Роджеру у него чисто физическое, и несмотря на то, что к другим парням, он такого не испытывал, с девушками у него такое уже было. «Спокойно, спокойно». Ему хочется повторить ругательство Роджера, но даже сейчас он не может, так как весь скован, внутри сам себя сковывает ещё сильнее, лишь бы не спалиться, не показать собственное волнение и, что важнее, возбуждение. В итоге, Теннесси отходит к бару и находит бутылку красного сухого французского вина, сначала не веря глазам.

— Люблю эту марку, — спрашивается, какое дело Роджеру до его вкусов, но эти странные приступы откровенности и доверия теперь увязываются в одну простую истину, от которой Терри лишь мрачнеет. Он все ещё не гей, Роджер, очевидно, тоже, несмотря на все свои шуточки и постоянные вторжения в его, Терренса, личное пространство. «Блять». Штопор где-то под рукой у не_гея, так что Терренс вновь тянется к нему, но замирает, ждет, пока Роджер отодвинется, и лишь затем берет и с его помощью открывает вино. Он — сама внимательность, ничего не разбивает и не разливает, что уже можно считать успехом, если бы Терри с маниакальной настойчивостью не бросал косые взгляды на Роджера, увлеченно маринующего мясо.

— Я могу сделать салат, — предлагает уже после того, как разливает вино по бокалам. Сам не отпивает пока что, теперь он должен быть максимально аккуратен с алкоголем, не хватало пьяных признаний и домогательств. Сейчас Терренсу лишь неловко и страшно. Страшно, что Роджер оказался прав, когда назвал его геем, что увидел это в нём раньше, чем он сам в себе. «Так только с тобой». Терренс вновь прикусывает губу, нет, он не должен оправдываться. Просто оказалось, что он не настолько натурал, ну и что. Если его клинит на одном парне, то даже лучше, знай держись себе от него подальше и никаких проблем. Только... какого черта он стоит тут рядом с ним и режет салат. «Я идиот». Пока Роджер разбирается с мясом и соусами, что у него выходит потрясающе, потому что один запах сводит Терри с ума (Роджер, очевидно, знает толк в прожарке), Теннесси заканчивает с огурцами, помидорами, перцем и какой-то травой, которую подсунул Роджер, не дав ей названия. Масла и соли он добавляет на свой вкус и спрашивает себя, что Роджер не сочтен его вкус слишком пресным. Но даже если и да, то весь он, Терренс Теннесси — пресный, и если раньше такие сравнения не приходили ему в голову, то теперь он только об этом и думает, злясь про себя. Он вам не какой-нибудь соус к мясу, который сделает с ним что-то невероятное. С ним бы кто что сделал. «Черт».

Терренс споласкивает руки, потом делает попытку умыться, но лишь мочит воротник рубашки, который тут же прилипает к шее. «Не важно». Ему всё еще душно, некомфортно, а теперь еще и неуверенно, но он остается стоять рядом с Роджером, который раскладывает мясо по тарелкам. На стол они всё переносят за пару минут, и только тут до Терри доходит, что есть они будут друг напротив друга и что сейчас всё чертовски смахивает на свидание. Но нет, он не будет задавать вопросов. Сам как-нибудь разберется.

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-01-20 00:40:51)

Подпись автора

Терри выхватывает фразу о брате, который, очевидно, привез вино из самой Франции, и пожимает плечами недоумевающе — слишком много усилий для того, что можно купить в любом супермаркете, пусть и с наценкой. В то же время вино нетронуто. Наверное, Роджер не особенно любит этот сорт или вино в подарок получил совсем недавно, а может, хранил для особого случая. Терренс не очень понимает, как относится к тому, что особый случай наступает сейчас. Он вновь пожимает плечами на моменте с шуткой, не сразу осознает, что Роджер спрашивает из-за чеснока, запах которого постепенно заполняет кухню. В целом, Терренсу всё равно, у него нет аллергии или чего-то еще, что могло бы помешать ему поглощать мясо.
— Даже если и вампир, то не сознался бы, — Терренс отвечает в тон беззаботности, установленной Роджером, но на деле меньше всего ему хочется шутить, нет, он всё еще запутан, зол и почему-то раздосадован на себя со всеми глупыми мыслями и желаниями. И уже готовится сесть за стол, когда Роджер останавливает его. Прежде чем Терренс успевает спросить, в чем дело, Роджер прикасается к его спине, а затем и губам. И если первые пять секунд Терри пытается вспомнить, что это такое "дышать", то следующую пару тратит на то, чтобы двинуться застывшим телом куда-то вбок. Поцелуй Роджера отдает вином и жаром, но Терренса касание не пьянит, а отрезвляет. «Какого черта?»

— У тебя дурацкие розыгрыши, — Терри смотрит прямо на Роджера, даже не скрывая злости, ему потребовалась вся сила воли, чтобы остаться. Он уже решил, что будет самим приличием и спокойствием, больше никаких двусмысленностей, но боги, чем вообще думает этот парень? Роджер не поцеловал его, когда Терренс был уверен, что поцелует, но тут останавливает почти что играючи и дарит гребанный поцелуй.
— Это для тебя шутка, что ли? — Терренс и не думал, что его голос может звучать так разъяренно, пожалуй, он давно ни на кого там не злился, ни на коллег, ни на родителей.
— Нравится издеваться над людьми? — Теннесси бы еще спросил, для этого ли Роджер пригласил. Надеялся споить и засосать? Таков был его план? Но чем дольше Терри смотрит на этого парня, тем больше думает над тем, что нет, никакой это не план, всего лишь спонтанная похоть. Импульс и возможность получить желаемое удовольствие здесь и сейчас. По-хорошему, Терренсу не за что винить парня, он сам дал Роджеру все карты в руки, сам буквально дался ему в руки. Спрашивается, что мешало Роджера этим воспользоваться? Правильно, ничего. И у Терри теперь нет ничего, кроме мучительного чувства стыда.
— Для некоторых поцелуи это серьезно, Роджер, — выплевывает фразу ему в лицо, разрываясь от желания снова прижаться к пьянящим губам, но вместо этого разворачивается почти что на 180°. Пусть сам ест своё мясо, пьет французское вино, пусть делает всё, что хочет. Теннесси безмерно жаль потраченного время, но терпеть такое он не намерен. Он не даст Роджеру играть с его чувствами, которые у него неожиданно возникли к этому парню. «Черт бы его подрал».

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-01-20 03:33:27)

Подпись автора

«О, меня ведь так должно волновать, что ты там сказал», — Терренс сочится ядом, даже не понимая откуда в нём столько взялось, не желая признавать, что его, черт возьми, волнует, что говорит самоуверенный и в высшей степени наглый Роджер. Кому-то такое определенно нравится, кому-то это даже покажется очаровательным, а вот Терри тошнит, он судорожно глотает воздух и тянется к оставленному у этажерки с обувью рюкзаку. Эти секунды промедления стоят ему возможности сбежать без финального разговора.

У двери его ловит Роджер и на этот раз просит не словами, но голосом. Терренса пробирает от мягких, почти что ласкающих интонаций, на этот раз встреча лицом к лицу дается с большим трудом, ведь он растерял весь запал, пока добирался из гостиной к прихожей. Или запал оказался потерян из-за выражения на лице Роджера. Актер, чертов актер, — напоминает себе Теннесси, поджимая губы, но оказывается невозможным не поддаться очарованию Роджера, когда тот решает применить его.

«Что тебе надо?» — собственный вопрос оседает где-то в гортани, когда Терри слышит встречный. Нет, он совершенно не это ожидал услышать. Может быть, извинений или обещаний никогда так не делать, но... этот парень, очевидно, хочет (надеется?) на продолжение. Терри нервно облизывает губы, переваривая услышанное, нет, его сердце точно колотится от злости и быстрой ходьбы, а не от этих слов, которые, черт тебя подери, заставляют его испытывать надежду. Понять бы на что.
— Зачем? — голос звучит жестко, но взгляд Терренса становится чуть ли не умоляющим, и продолжает он севшим голосом, скатываясь на шепот.
— Зачем тебе целовать меня? — нет, он не должен так смущаться от собственного вопроса, но Терренс мучительно краснеет, хочет отвести взгляд и не может. Наверное, он дурак, раз потратил свой шанс уйти сверкнув пятками, теперь под взглядом нависающего Роджера Терри совсем не уверен, что сможет сдвинуться с места. Ему хочется разорвать напряжение, оттолкнуть Роджера так, чтобы он больше не приближался, не стал бы пытаться пройти сквозь выстраиваемую защиту.
— Ты вроде не гей, — выпаливает лучшее, что приходит в голову, а затем не выдерживая добавляет, — Кстати, я тоже, ну вдруг ты забыл. И плевать, что у него встал на Роджера, что он вновь готов поцеловать его и даже сейчас еле сдерживается, потому что дыхание Роджера дразнит его губы. Терренс давит глухой стон. Этого не должно было случиться. Но все же случилось именно так. И пока что Теннесси без понятия, что ему с этим делать. Он лишь осознает, что еще чуть-чуть и сам попросит Роджера поцеловать его, обнять, не отпускать, даже если это всё еще одна идиотская шутка.

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-01-20 04:21:46)

Подпись автора

Ответов на его, Терренса, вопрос может быть бесчисленное множество, но Роджер предпочитает не думать особенно долго и идти напролом, и если для него всё просто и понятно, то для Терри всё далеко не так очевидно.

Теннесси спрашивает себя, когда успел стал таким осторожным и опасливым? Когда перестал надеяться на что-то хорошее? Если подумать, жизнь и опыт давным-давно отучили его желать и надеяться. Так что, когда Теннесси слышит чужое "хочу", то лишь мысленно усмехается. Сколько его собственных "хочу" оказалось зарыто и посыпано землей. Желания не всегда сбываются, независимо от того, насколько сильно хочется чего-то. Последнее искреннее "хочу" Терренса осталось порезами на его руках, но Роджер, конечно, далек от такого. Этот парень явно не сильно задумывается о последствиях своих желаний, ярких и мимолетных наверное, считает, что предлагает Терренсу приятное времяпрепровождение. Еще и удивляется, что тот отказывается. А он всегда всё воспринимает серьезно, наверное, в этом его трагедия. Попроси Роджер его остаться или поцелуй чуть раньше, как бы оно всё обернулось? Как оно всё обернётся?

Терри все еще смотрит на Роджера умоляюще, но тот будто задался целью соблазнить его, надев одну из множества своих масок. Этим пронизывающим взглядам и шепоту, который проникает прямо внутрь, растекаясь медом в ушах, сложно противостоять. Терренс не может отвести взгляд, но после услышанного смотреть на парня становится болезненно. Да, можно идти на поводу своих желаний, не думая ни о чем и оставляя после себя руины. Можно, часть Терренса жаждет откликнуться на этот заманчивый зов, обвить шею Роджера и поцеловать его, целовать его так, чтобы у обоих сбилось дыхание и, может, даже одежда. Терренс на секунду отчетливо представляет оголенную полоску кожи между штанами и майкой Роджера, позволяет себе в воображении провести по ней пальцами, а потом всей ладонью коснуться поясницы. Так легко представить это всё сейчас, стоя на расстоянии шага от парня, вызывающего всю эту бурю смешанных эмоций. Оно того не стоит, — решение приходит неотвратимо, а лицо становится непроницаемым, когда Терри произносит слова, звоном раздающиеся в ушах: Разница есть. Я неподходящий человек для случайных поцелуев. Он бы еще добавил, что они совсем не знают друг друга, но... в конечном счете он сам сейчас лишает их шанса на узнавание, когда поворачивает ручку двери и выходит. Желудок крутит, но Терренс не понимает от голода ли или чего-то еще. «Нравишься» Роджера всё ещё эхом раздаётся в голове. Да, ты мне тоже. Но я не хочу, чтобы ты беззаботно разбил мне сердце. И это достаточная причина для Терренса, чтобы уйти.

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-01-20 05:41:00)

Подпись автора

За пределами квартиры легче дышать, но Терренс все равно рвано глотает кислород. Он выходит на лестничную клетку и сползает на пол, ему дурно, но это не от жары, потому что даже залпом выпитая бутылка воды не помогает прийти в себя. Перед глазами всё плывет, но лицо Роджера отчетливо въелось в сознание и нет ни единого шанса, что сейчас Терри хоть как-то сможет отвлечься.

Теннесси набирает номер Пита, но тот предсказуемо не берет, никогда не берет, когда на работе, так что Терренсу не приходится рассчитывать на его поддержку. Да и чтобы он мог ему рассказать? «Думаю, мне понравился парень, но он — типичный игрок». Терри ожесточенно покусывает губу, он знает, что ответил бы Пит, после того, как пережил первую минуту удивления. Не судить по первому впечатлению и не прятаться в панцирь. «Но я уже...» Теннесси выдыхает и закрывает глаза, похоже, он всё испортил, ничего нового. Терри без понятия, что ему сказать Роджеру и как объяснить всё так, чтобы он понял. Перед дверью Терренс стоит минут семь, нервничая и перебирая одно слово за другим, но они никак не связываются в единое целое. И когда дверь внезапно открывается, а на пороге оказывает Роджер, уже одетый и готовый ехать куда-то, Терренс оказывается не готов к разговору. Он молча скользит взглядом по одежде, проглатывая мысли о том, что Роджер времени не терял и уже нашел чем себя развлечь, раз с ним не получилось.

Всё это вызывает в Терри множество эмоций и сомнений, особенно когда Роджер раздраженно поднимает брови и жестом просит поторапливаться. Что ж, у него есть право быть недовольным, Терренс понимает это, но осознание никак не помогает в борьбе с собственными страхами. Если подумать, он чертовски давно ни с кем не целовался, а Роджер одним поцелуем выбил почву из-под ног, в Терренсе такой смелости никогда не было. Часть его хочет развернуться, сказать что-то вроде "не больно-то и хотелось" и уйти как можно дальше. Вместо этого Терренс тянется и ловит руки Роджера, словно хочет остановить все жесты, а может и мысли. Трогать Роджера приятно, даже когда тот, очевидно, рассержен. Терренс отмечает чужие эмоции, которые проступают сквозь показное равнодушие. «Хотя, может, ему и правда все равно». Теннесси вовсе не желает быть правым, сейчас он как никогда хочет ошибиться. Ему хочется доверять и довериться, так что он склоняет голову и осторожно кладет её на плечо Роджеру, ожидая, что тот оттолкнет, вернет все едкие слова, но тот молчит, так что Терренс использует тишину для того, чтобы произнести куда-то в шею Роджера: Ты мне тоже нравишься. Внутри всё сжимается, как перед ударом, да и сам Терри закрывает глаза. Он ни в чем не уверен, больше всего в том, нужен ли он кому-то со всей своей серьезностью, закрытостью и прочими тараканами в голове. Он просто трус и идиот, Терри выдыхает, сам для себя подтверждая этот вердикт и поворачивает голову, чтобы прикоснуться к участку шеи Роджера прямо над воротом рубашки. В голове у Теннесси слишком много догадок и предположений, сейчас он узнает, какие из них близки к реальности, а какие диктуют страхи и старые травмы.

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-01-21 04:31:28)

Подпись автора

Терренс теряется, ничего не понимает и едва дышит. Ему срочно нужны правила, чтобы уцепиться за них, выстроить новый мир, раз уж старый разрушен к чертям на пороге квартиры Роджера. Все внутри кричит «ошибка» и «это уже слишком». Рядом с Роджером всё всегда слишком (и сам он — слишком), поэтому, похоже, Терренс и тянется к нему, как стрелка компаса на север, и в этом притяжении переступая свои и чужие границы.

Он сам испуган собственной дерзостью, так и хочется сказать «не моя, подбросили». Правда в том, что он сомневается, но трепетно касаясь губами шеи Роджера, испытывает странный покой, пусть губы и горят, словно он подцепил инфекцию, возможно, это действительно какое-то новое, крайне опасное заболевание, раз его ноги подгибаются, когда Роджер касается спины, а пульс ускоряется, отдаваясь болью в висках и страхом в груди.

Страхом, который растворяется без следа, когда Роджер приглушенно говорит: Я рад, что ты вернулся. Ни в интонациях, ни в словах нет ни капли притворства, Терренс прикрывает глаза, задыхаясь от облегчения. Значит, в чем-то он все же был прав. Хоть немного, но понял Роджера. Терри хочет прижаться к парню сильнее, исследовать не только его шею, но и лицо, которое он бы обхватил ладонями, а потом так же интимно признал, что да, он тоже рад, почти что счастлив, что не струсил, не ушел в закат, а всё-таки вернулся без единой причины (даже самой дурацкой). Но он не доверяет голосу, а еще боится, что начнет нести чепуху, поэтому выбирает молчание и еще одно прикосновение к шее, надеясь, что этот простой жест всё скажет Роджеру за него. 

Их момент врезается в память неловким объятием и сбившимся сердцебиением, но всё остается в прошлом, когда Роджер предлагает показать Терри одно место. Терренс вздрагивает, чуть ли не отскакивает испуганно, но взгляд на Роджера, который ведет себя будто ничего и не случилось, немного успокаивает. Часть Теннесси все еще хочет исчезнуть, уйти как можно дальше, но Роджер держит его за руку, — «Когда ты только успел?» — и не хочет возвращаться внутрь. Терренс это желание разделяет, пусть ему и мучительно жаль за открытую бутылку вина и приготовленную еду, к которой они даже не притронулись. Однако мысль о том, чтобы остаться сейчас наедине в квартире, смущает до чертиков. Гораздо проще когда есть люди. Так что Терри кивает, не до конца понимая на что подписался, но зная, что сделал бы так снова, ведь когда Роджер сжимает его руку чуть крепче, это всё решает. Роджер держит Терренса за руку далеко не в первый раз, но впервые он делает это так, что по коже пробегают электрическая разряды, а в голове — блаженная пустота, ни одной мысли, хоть шаром прокати. Теннесси не может определить, что именно поменялось, но что-то определенно стало другим. Может быть, даже он.

Терренс молчит всю дорогу вниз по лестнице, лишь бросает на Роджера быстрые взгляды — не может смотреть и не может не смотреть. Сейчас он не в ладах с собой, со всеми мыслями и своей головой, но так даже лучше, потому что Роджер ведет его за собой вполне уверенно. Так же уверенно заказывается такси, и вот они уже едут куда-то, не в центр, но, очевидно, поблизости.

Когда они садятся в машину, Терри вспоминает, что, похоже, оставил там, на пороге, рюкзак, но вместо того, чтобы сказать об этом Роджеру, прикусывает губу. Вот она, причина (и одновременно повод) вернуться в квартиру (за рюкзаком, за чертовым вином, остывшим ужином), пусть на самом деле интересует Терренса совсем другое. Всё бессмысленно и ничтожно по сравнению с желанием ответить на тот, так взволновавший его, поцелуй на кухне. Впрочем, думать об этом сейчас, сидя с Роджером на заднем сидении, слишком горячо. Терренс итак вспыхивает как спичка, позволяя лицу гореть, будто после солнечного удара.

Он судорожно облизывает губы и ловит руку Роджера, так удачно оказавшуюся рядом с его бедром, чтобы после секундной заминки переплести пальцы. Похоже, жгучее желание касаться Роджера скоро станет очевидным не только для него, и хуже всего то, что он не может это контролировать. Никак.

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-01-29 02:03:24)

Подпись автора

У Терренса в голове куча вопросов, так всегда случается, когда он сталкивается с чем-то необычным, непонятным и интригующим, и теперь точно не сможет успокоиться, пока не разберется в том, что происходит у них с Роджером. А что-то определенно происходит, пусть они об этом не говорят, не смотрят в ту сторону и, кажется, даже не думают, но держатся за руки и это красноречивее слов. С каждой секундой Терренсу становится всё труднее игнорировать жар, пробегающий импульсом от ладоней вверх, к плечу, шее и прямо в голову.

Будто оглушенный, он выходит из машины, не замечая, лишь позднее спохватываясь, что Роджер оплатил такси. Не то, чтобы Теннесси мог ему помешать или противопоставить что-то, рюкзак и все деньги остались в квартире. Об этом Терри вспомнит потом, пока же выходит из такси, втайне разочарованный тем, что Роджер отпустил его руку — плавящий мозги жар заполнил всё тело целиком и оказался так приятен. Как и голос Роджера, которым тот нарушает неловкую тишину и выглядит таким смущенным,  таким милым, — неожиданно отмечает Терри и теряется. Парни никогда не были милыми в его глазах. Тем более такие наглецы, каким казался Роджер, но, похоже, только казался или по крайней мере сейчас этот самый наглец искренне переживал за него, незаметного и неприметного Терренса Теннесси. Переживал сильнее, чем сам Терри за себя. Этот факт вызывает мягкую полуулыбку, вряд ли хоть кто-то мог его скомпрометировать больше, чем он сам. Но даже если бы Роджер и смог, сейчас Терренсу как никогда комфортно, если за это потом грядет расплата, да будет так.

Вместо ответа Терренс задает вопрос, звучащий даже немного игриво, если бы не тихий и серьезный тон: Не боишься, что это я тебя скомпрометирую? Терри бросает на парня внимательный взгляд, прикусывая губу и втайне ожидая чего угодно, но Роджер явно не боится связываться с ним, потому что вновь берет ладонь Терри в свою, беспечно и непринужденно, словно они лучшие друзья, которые по странной случайности ходят держась за руки. Терренса это не смущает, может быть, чуть-чуть, но вовсе не из-за того, что они тут в клубе, где их могут увидеть друзья или знакомые. В действительно смущает его только собственный отклик на Роджера. Смущает то, что Терренсу нравится, как Роджер держит его за руку, как ведет за собой и проводит сквозь толпу, а люди замечают, расступаются перед ними и не надо толкаться и работать локтями — Теннесси не понимает, в чем тут секрет, но мимолетно обещает себе разобраться и в этом.

И, конечно, Роджер находит им лучшие места — на втором этаже в дальнем углу, где совсем нет шума и людей, зато есть бархатистые диваны, на которых так и хочется развалиться во всю длину. Терри моментально представляет эту картину и краснеет, потому что в мыслях Роджер оказывается рядом с ним, на нём, если быть совсем точным. «Черт». Терренс чувствует себя последним извращенцем и отводит взгляд, пока Роджер замечает его голод — урчащий в такси живот все же выдал Теннесси с потрохами — и говорит про то, что плохой хозяин. «Это не так», — хочет возразить ему Терренс, но делает паузу, чтобы слова не вылились в спор и произносит тихо, неуверенный в том, что Роджер поймет эту попытку пошутить, но все же пробует, прощупывает почву: Если ты отвратительный хозяин, то я не менее отвратительный гость. Он бы еще добавил что-то, возможно, попросил бы прощения за все, но Роджер неожиданно оказывается рядом с ним на диване, Терренс снова плавится (где-то в голове), мозги становятся жидкими, и все, что он может — глупо и смущенно улыбаться. Хотя Роджер и не сделал ничего такого, лишь предложил выбрать блюда и обсудить разломы.

Дельная мысль, особенно если учитывать, что это и было целью их сегодняшней встречи. Правда, прямо сейчас Терри думает о том, что это был лишь предлог. Причем с обеих сторон. Терренс облизывает губы, разгоряченный мыслями, прикосновениями и даже тем расстоянием, которое отделяет их друг от друга, и выпаливает тихо: Сейчас я не могу ни о чем думать. Он проглатывает окончание фразы «кроме тебя», но оно читается в устремленном на Роджера взгляде и в позе, ведь Терри неосознанно наклоняется к нему и вновь касается руки, поддаваясь странному импульсу, начинает поглаживать пальцы, — «красивые», — и запястье, а затем вести наверх к локтю, продираясь через свободную ткань рубашки, задирая её, чтобы подняться дальше, оголяя его кожу. У Терренса перехватывает дыхание, он не сразу понимает, что увлекся. Не понимает, пока не доходит до локтя Роджера, а потом с судорожным головокружением не осознает, что хочет пойти дальше, провести подушечками пальцев вверх и нащупать бицепс, а потом еще выше, чтобы накрыть его плечи ладонями, сжать шею... Терри сглатывает, выдыхая, пальцы все еще упираются в место сгиба локтя, но сам он каменеет, потому что к ним наконец подошла официанта, которая могла бы задаться закономерным вопросом, почему это один парень ощупывает другого. Терри заливается краской, но не убирает руку, лишь возвращается вниз, к ладони Роджера и снова шепчет тихо, так что Роджеру точно приходится прикладывать усилия, чтобы услышать слова Терренса: Наверное, я веду себя неприлично. Прости.

Освещение на втором этаже приглушенное, с красноватыми бликами, которые ложатся на волосы Роджера тем самым клубничным тоном, который ему невероятно идет. Терри сглатывает, втягивает воздух и понимает, что должен срочно взять себя в руки. Он уже ведет себя как помешанный.
— Возьми мне что-нибудь на свой вкус. Я оставил рюкзак и кошелек в твоей квартире, но я всё отдам, — в последнем он заверяет Роджера крайне поспешно, но тут же вспоминает, что и за такси не заплатил. Не в правилах Терренса было позволять тратить на себя столько денег: И за такси я тоже верну деньги. В конце концов ты приготовил мясо, да и вино... Теннесси подсчитывает, сколько денег у него отнимет этот поход и сколько останется до зарплаты. «Возможно, я одолжу у Пита.» Счетчик в голове подсказывает, что одолжить придется не только у Пита, но думать об этом сейчас не хочется. Хочется совершенно другого. Терренс снова делает глубокий вдох, мысли уводят его куда-то не туда, но рядом с Роджером он теряет всю концентрацию, так что встряхивает головой и просит, не задумываясь: Расскажи мне что-нибудь. А потом понимает, что не хочет ни пустой, ни светской беседы. Есть так много вещей, которых он не знает о Роджера — ни его фамилию, ни возраст, есть ли у него братья или сестры, какие отношения с родителями, какую музыку он слушает, какие фильмы любит... Так много всего, даже непонятно, как к нему подступиться. Роджер, наверное, тоже не знает. А подступиться нужно, потому что только беседа может отвлечь его от напряжения в животе и немного ниже. Так что Терренс думает еще немного и произносит: Ты раз за разом возвращаешься в Зону. Что она дает тебе?

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-02-05 00:44:18)

Подпись автора

Молочный коктейль выглядит как мечта любой маленькой девочки, мечтающей стать диснеевской принцессой, Терренс неуверенно берет его левой рукой, он не левша, но правую держит Роджер, и Терри не хочет становиться тем, кто первым разорвет контакт. Так, конечно, неудобно, да и привычнее быть одному, сидеть тихо в своей раковине, а точнее в квартире Пита или за столом в офисе Adelaide Review, гораздо безопаснее и спокойнее, и сердце не хочет вырваться за пределы грудной клетки, а слова в голове связываются в предложения. Только вот Терренса манит и чарует это непривычное, неизведанное и местами даже запретное. Страшной дерзостью кажется переместить ладонь Роджера с запястья поближе к пальцам, почти что преступлением провести их подушечками линии внутри его ладони, не смыкаясь и сцепляя руки, но поглаживая, углубляя и надавливая в изгибах.

Терренс трогает Роджера, пробует на ощупь и уже сам себя не контролирует, с жадностью делая первый глоток. Сливки заполоняют весь рот, и Терренс сглатывает, целиком окунаясь в насыщенную сладость напитка, Роджер обещал, что ему понравится, и Терри нравится, хотя он еще даже не добрался до брускетты. Искоса он рассматривает Роджера, не до конца понимая, что ответить на его признание о запоминании и запечатлении, но зная и чувствуя отчетливо, какие ощущения внутри вызвали эти слова. Как горячо и глубоко они откликнулись и зародили смущение где-то в животе, а ещё желание, безудержное желание поддержать любую идею, даже самую безумную авантюру. Кажется, сейчас Терри бы согласился и на фотосессию обнаженным, но Роджер ещё ничего такого не предложил, а мысли уже скачут, обгоняя друг друга, пугая и соблазняя образами.

Терренс представляет Роджера с камерой в его ловких и таких опытных руках и то, как он руководит процессом, двигается с непринуждённой грацией, выстраивая кадр, композицию. Терри забегает слишком далеко, думая о том, как Роджер направлял бы его, может, помог выбрать позу или показал бы на себе. Он забывает вовремя сглотнуть, коктейль попадает не в то горло, вызывая кашель, с которым Терренс справляется, задержав дыхание, но только коктейль расплёскивается от тряски, часть сливок оказывается на внешней части бокала, пачкая пальцы. Терри облизывает их, отставляя бокал, всасывает капли сосредоточенно, забывая о том, что он тут вообще-то не один, и спохватывается лишь когда замечает взгляд Роджера — изучающий и мгновенно обжигающий внутренности.

Под взглядом Терренс краснеет будто бы изнутри, смущение просвечивает сквозь щеки и даже уши, смущение, а ещё возбуждение, глупое возбуждение, которое никуда не делось, хотя Терренс и пытался, правда, пытался сфокусировать внимание на разговоре. Он облизывает губы, не думая о том, как призывно это выглядит, и почти что хочет прошептать Роджеру глядя в глаза: "Да, черт возьми, ты можешь меня поцеловать. Пожалуйста."

Он приоткрывает рот, но не успевает издать и звука, когда слышит знакомый, окликающий их, а точнее, Роджера, голос, на который оборачивается, видит Берни-Барни-Бенжи и испытывает такое яркое, всеобъемлющее раздражение, что мгновенно хочет послать его, а ведь тот всего лишь подошёл поздороваться. С Роджером. И лишь после паузы, немного недоуменно и неуверенно поприветствовал его, Терренса. Как хорошо что ему даже не пришлось отвечать, Терри ожесточённо набрасывается на брускетту — она выше всяких похвал! — и съедает ее, не заботясь о том, чтобы участвовать в затянувшейся, Берни явно хочет остаться, беседе. Терри закатывает глаза на очередной вопрос о каком-то их общем с Роджером приятеле, и зуб готов поставить, что этот парень не просто так спрашивает именно о том, кого он, Теннесси, знать не знает, — "Ты не можешь так просто уйти, да, Берти?" — ему не хватает выдержки Роджера, который выглядит по-дружески заинтересованным и отвечает так ладно, сам Терри бы точно говорил что-то невпопад и мечтал уйти от разговора. Но нет, Роджер контролирует ситуацию, пока Терренс хмуро смотрит по сторонам и от души желает Берти убраться подальше, скатертью дорожка. Разговор ни о чем, хотя  любопытство Берни-Барни практически осязаемо, в итоге он все же не выдерживает, спрашивает, зачем они тут и чем занимаются.

— А это уже не для посторонних ушей, — отвечает Терри с самой любезной улыбкой из своего арсенала, но вряд ли ему удается скрыть молнии во взгляде. Он и сам себе не может объяснить, чем его так раздражает Берни-Бенжи, разве что, тем, как чуть ли не в рот Роджеру заглядывает и, если подумать, не он один. Терренс испытывает облегчение, когда парень, все-таки поняв намек или мысленные проклятия, прощается. Несколько секунд даже не может поверить в это чудо.
— Я думал, он собирается остаться с нами навсегда, — хочется думать, что его голос звучит бесстрастно, вот только сам Теннесси не до конца в этом уверен. Зато уверен в том, что ему нужно, жизненно необходимо, узнать кое-что у Роджера.
— И давно он за тобой бегает? — а вот теперь он звучит как ревнивая подружка, хотя даже не подружка, ему просто не нравится Берни, в этом всё дело. Ничего больше.

На самом деле говорить Теннесси хочется вовсе не об этом. Он так и не узнал, как Роджер экспериментирует в Зоне, хотя именно это его интересует, а еще то, каких людей Роджер там встречал и что успел увидеть. И еще... отправится ли Роджер вместе с ним в Зону еще раз. Последнее, пожалуй, самое важное, только вот Терренс не знает, как об этом спросить, поэтому хмурится и неловко, больше в стол, чем в сторону Роджера, спрашивает: Потанцуем?

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-02-12 03:20:18)

Подпись автора

Берни-Бенжи-Барни ушел, а вот послевкусие осталось. С его появлением что-то между ними с Роджером пошло не так. Разладилось, остановилось как наручные часы в момент смерти владельца. Берни сломал хрупкое, едва появившееся взаимопонимание, так что мысленно Терренс проклял его двадцатью пятью разными способами, около десяти из которых включали мучительную смерть.

— Ты в принципе с каким-то парнем живешь, — тон вроде беззлобный, но у Терри брови удивленно подскакивают, потому что звучит это как-то не так, не так, как есть на самом деле. От такой формулировки Теннесси прошибает и на языке так и вертится: «Я не гей». Не гей, вот только у него стояк рядом с другим парнем и меньше минуты назад он чуть было не начал умолять. Просить о поцелуе, который ему так и не удается получить — глубоком, влажном и страстном, прошибающим вдоль всего позвоночного столба.

Терри берет себя в руки и собирается отшутиться, не показав, что его хоть как-то уязвил ответ Роджера, в конце концов он первый полез куда не надо. Роджер ему ничего не должен, не должен, пусть Терри и пугает, что сам он уже что-то хочет от этого парня с бесстыдно зовущими губами. Роджер продолжает, дает больше информации, подтверждает догадку Терренс, пока тот мучительно жалеет о том, что вопрос в принципе слетел с губ. Роджер не хочет, чтобы Берни-Барни-Бенжи бегал за ним, но сейчас Терренс как никогда отчетливо понимает, что «это не мое дело.» Почему-то эти слова застревают в горле, Терри зовет Роджера на танцпол и хочет сбежать, затеряться в толпе. Трусливо исчезнуть, потому что не клеится, не вяжется, то их сбивают другие, то они сами себя сбивают и никак не могут нащупать верный тон, найти общую нить. Терренс хмурится, не знает, что не так. Ему страшно спросить об этом Роджера, который идет спереди, который с радостью согласился потанцевать с ним и это звучит не как простая вежливость. Вот только сейчас, спускаясь по лестнице, Терри понимает, что это ошибка. Сбежать из-за стола, где каждый миллиметр искрится от напряжения, на танцпол, где их точно прижмет друг к другу... Сможет ли он сдержаться? Скрыть собственное возбуждение, так отчетливо ощутимое между бедер?

Они спускаются с лестницы, но не делают и шага к танцполу, ведь Роджер вдруг останавливается и окликает Терри по имени, а тот вопросительно смотрит, боясь упустить что-то посреди нарастающего шума из битов. Но его страхи напрасны, поскольку он ничего не упускает, а точнее Роджер не упускает шанса забрать себе его мысли, его дыхание, его губы, всего его себе. Терренса никто не целовал так. Кажется, будто в его жизни вообще не было поцелуев до этого, одно прикосновение губ перекрыло все до и после, смело под чистую и не оставило ничего, только горячие губы.

Роджер на вкус как ром, пьянящий напиток пиратов, ударяет в голову и почему-то стреляет в сердце. Терренс шлет куда подальше здравый смысл, его больше нет, пусть возьмет выходной, и не дает Роджеру отстраниться, цепляясь за него с новой для себя жадностью. Тянется к губам как алкоголик к стопке и целует влажно, безудержно. Терренс выпил за день лишь молочный коктейль, должно быть туда подмешали что-то, ведь спокойным и трезвым он себя ни разу не чувствует. Его дико ведет. Между ними все ещё расстояние, которое Терренс бы с радостью сократил, но ноги разучились двигаться, только дрожать и подгибаться, словно у него припадок.

На губах у Роджера вкус острой приправы брускетты, и сам он пахнет остро, даже терпко, словно пряная специя, привезённая из Индии или даже Африки. Ещё Роджер пахнет собой и в долю секунду перебивает остальные запахи, заполняя пространство вокруг. Терри глухо стонет ему в губы, безуспешно пытаясь справиться со стояком. Кажется, его взяли в плен, а хотелось бы самому пойти на абортаж, стянуть с Роджеру эту дурацкую рубашку, проверить такая ли идеально гладкая у него кожа, как кажется со стороны? И его ноги, черт, Терренс покусывает губы Роджера, думая о том, чтобы стянуть гребанные штаны и потрогать, провести ладонью по всей длине, начиная от щиколоток и заканчивая на бедрах, а если на Роджере ещё и не будет трусов... Терренса бросает в жар, он совершенно не представляет что делать и как, у него недостаточно знаний, он никогда не интересовался, не знал, что окажется в ситуации, когда ему они потребуются. На секунду Терри захлестывает паника и едкий страх, он хрипло выдыхает, но руки Роджера подхватывают, держат и не дают упасть лучше всяких подбадривающих слов, и Терренс снова стонет на этот раз от облегчения. Неважно. Он разберется, не нужно торопиться. Может, он гей. Уже не важно. Сейчас все кажется правильным и таким естественным, словно их губы, их тела всегда были предназначены друг для друга. Словно вселенная изначально вела их в одну единственную точку — объятия друг друга. Терренс неожиданно для самого себя вдруг понял, что всегда являлся фаталистом (и романтиком). Целоваться с Роджером словно падать в бездну — темную, пугающую, манящую. Со вкусом рома и запахом острой приправы для ростбифа.

Перед глазами мелькают красочные кадры — клубнично-красные волосы, умные, слегка насмешливо смотрящие глаза, тонкая полоска кожи между домашними штанами и чуть задравшейся футболкой. Терренс захотел коснуться его там еще в прихожей, все еще хочет, но не до конца уверенный, что ему можно, хотя отрываться от губ Роджера, чтобы спросить разрешения... Нет, на это он не готов, Терри никогда не был сторонником стратегии "лучше просить прощение, а не разрешение", но сейчас выработанные жизненные принципы стали зыбкими, расшатанным донельзя, этот вечер поставил их под сомнение, и Терренс не знает, какие из них окажутся в итоге опровергнутыми. Зато он знает, что ему жизненно необходимо дотронутся до выпирающей косточки тазобедренного сустава и немного над ней. Его руки сами находят дорогу, скользят под рубашку, будто он делал это сотни раз, но, черт, нет, это его первый раз, первая дерзость, — Терри никогда не позволял себе с девушками того, что позволил сейчас с Роджером. Ни задрать рубашку, ни скользнуть пальцами по горячей коже прямо в клубе, заполненном шумом музыки и разговора. Терри никогда не был развязным, Роджер что-то с ним сделал, похоже, вдохновил собой, так что Терренс проводит по парню, поглаживая его пальцами чуть выше бедра, чуть ниже талии, не уходит далеко, ему достаточно пары сантиметров теплой кожи, обтягивающей мышцы. "Ебнуться можно," — думает Терренс и эти слова тоже не его, чужие, подсунутые ему в рот, будто он снял их языком с языка Роджера, и теперь они растворились и заполнили его целиком.

Терри отрывается от Роджера, лишь когда слышит просьбу освободить проход, официантка с подносом наперевес и безукоризненно вежливой улыбкой обходит их, когда они оба сдвигаются в сторону. До Терренса только сейчас доходит собственная дерзость, он и так весь красный, но стыд заставляет лицо гореть еще сильнее. Терри смущается смотреть на Роджера, так что просто берет его за руку и ведет за собой, уже через минуту чувствуя себя чуть увереннее в окружении дрыгающихся и извивающихся тел. Терри пропустил, как руки Роджера оказались на его талии, то ли сам Терренс их на себя положил, то ли Роджер решил по-хозяйски обвиться вокруг него, не так важно, ведь Терри это нравится. Так сильно, что он упирается пахом в бедро парня и делает движение, волну всем телом в такт музыке, которая стала чуть спокойнее, но до медляка всё равно не дотягивает. А им и не надо.

Терренс выгибается, оборачиваясь к Роджеру спиной и скатывается, почти что стекает вниз, по его груди, хватаясь за руки, опираясь на него, внутренним чутьем зная, что Роджер не даст ему упасть, что подхватит, вздернет на ноги и развернет к себе, поцелует так же жадно, как и сам Терренс целовал его всего пару минут назад. Музыка захватывает, заставляет кровь бурлить еще быстрее от возбуждения и вседозволенности. Терри не то танцует, не то трется об Роджера, это неприлично, но ему все еще плевать. Он будто пьяный от азарта, от присутствия Роджера, его рук на теле и дыхания, обжигающего то губы, то шею. Если Роджер сейчас предложит ему уйти, вернуться в квартиру, то Терренс согласится, выпьет открытое вино для храбрости, а потом окажется на кровати, зажатый с одной стороны матрасом, а с другой Роджером. Этот образ должен был испугать его, но вместо этого лишь раззадорил, так что Терри еще активнее начал дразнить Роджера собой. Всё это не вяжется, конечно же, не вяжется с  привычной скромностью Теннесси, робостью, похоже, он слетел с катушек и должен как-то остановиться, но заглядывая в темные, с расширенными зрачками, глаза Роджера, Терри понимает, что не хочет останавливаться. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-02-20 22:47:44)

Подпись автора

Терренс не понимает, почему Роджер хочет уйти. Дважды. Сначала предлагает, заливая слова вместе с поцелуем в уши, «скрыться от толпы», затем еще через пару песен «уйти отсюда вместе». Терри не против, он не против ничего из того, что делает Роджер. Он только за эти бесчисленные прикосновения губ к шее, к мочке уха, не против руки на бедре и чувственных поглаживаний спины. Терренс боится только одного — что магия уйдет, а всё его бесстрашие обернется мыльным пузырем и лопнет, когда они вновь окажутся наедине. В то же время не вечно же ему прятаться тут в толпе, на виду у всех, позволяя себе то, что не позволил бы в любой другой ситуации с кем-то другим?

Терренс тянет время, сомневается, потому что не знает, куда ему предложит пойти Роджер. Прогулка по улицам в ближайший макдак или, может, сразу такси до дома? До чьего? — если вдруг Роджер захочет подвезти его до квартиры, что ж, возможно, Пита еще нет дома, но как их представлять друг другу, если они все же пересекутся? И это не единственная проблема. Как живет Роджер, Терри уже увидел, и желания показывать их с Питом однушку от этого что-то не прибавилось. Нет ничего зазорного в бедности, и нет, Терренс вовсе не собирается притворяться кем-то другим, он уже достаточно взрослый, чтобы смириться с тем, что неудачник. В то же время в какие-то стороны жизни Теннесси не готов посвящать никого. Шрамы на руках, депрессия, финансовые проблемы — всё это принадлежит ему, и он не намерен этим делиться. «Черт», — Терри невовремя вспоминает о шрамах, которые могут стать видны, если вдруг они с Роджером окажутся наедине. Терренс еще не уверен, будет ли у них что-то кроме горячих поцелуев и объятий, но уже находит препятствия для чего-то большего. Насколько же проще всё стало бы, будь он кем-то другим. Терри невесело ухмыляется в толпу и кивает молча, да, он пойдет.

— Только в туалет загляну, — шепчет на ухо, опаляет Роджера взглядом и дыханием. В голове трусливая мысль затеряться в толпе и сбежать только не как Золушка, обронив туфельку, а с концами. «Черт», — он вспоминает о забытом рюкзаке с деньгами. Забавно, как его собственная неуклюжесть играет на руку Роджеру и даже становится гарантией того, что Теннесси никуда не исчезнет (хотя бы в этот вечер). Мыслей в голове слишком много, вся легкость уходит по мере того, как Терри отдаляется от Роджера, похоже, именно он виноват в этой спонтанной эйфории, — Терренс прокручивает их недавний поцелуй, воспоминание обжигает и заставляет желать продолжения. «Черт. Черт. Черт.»

В мужском туалете больше половины кабинок свободны, но Терри пришел сюда умыться несколько раз ледяной водой, в процессе он мочит пряди волос и, кажется, рубашку, потому что капли стекают с подбородка на шею и падают вниз. Он смотрит в зеркало, будто со стороны отмечая горящие глаза и спутанный, взъерошенный, нелепый вид. «Да уж», — не верится, что он такой может кому-то нравится. Не верится настолько, что если Роджер в итоге скажет, что это всё шутка, Терри даже не удивится, пусть и ежится сейчас от этой альтернативы, и погруженный в собственные мысли, не сразу замечает, как в зеркале вырисовывается силуэт.
— Роджер?

Отредактировано Terrence Tennessee (2021-02-23 05:20:13)

Подпись автора

Терри теряется и теряет кислород, когда ловит взгляд Роджера, он не знает правильного ответа на услышанный вопрос. По ощущениям в полном беспорядке, но и сам Роджер вряд ли может похвастаться противоположным, ведь он выглядит беспокойно. Как-то иначе. Терренсу требуется пара секунд, чтобы разобраться, что изменилось, пока наконец не нащупывает ответ — взгляд. Глаза Роджера смотрят по-другому, в них нет насмешки, привычной (само)уверенности, беспечности, зато есть нежность. Терри сглатывает, чувствуя что всю его защиту только что пробили, не оставив камня на камне скрытой во взгляде заботой и мягкостью. Еще одна неувязка в формирующемся образе Роджера. Каждый раз, когда Терренс наконец-то составляет впечатление об этом парне, тот показывает что-то новое, дает свежий фрагмент, меняющий картину на корню. Наглость в сочетании с нежностью интригует еще сильнее, особенно сейчас, когда Терри не понимает с чем это связано. «Тебе правда не всё равно?»

Было бы проще, действуй Роджер грубо, взял бы его насильно, но нет, Роджер будто дрессировщик, приручитель диких зверей, хочет, чтобы Терренс добровольно пришел к нему. И в процессе этого приручения лишь немного направляет, притягивает к себе почти что незаметно, словно боится, что Терренс заметит и взбрыкнет, убежит в свои леса. Раньше так бы и было, раньше Терри бы и носа не высунул из своего панциря, но сейчас он тут, отсылает Роджеру ясный взгляд «никуда я не убегу, неужели не понимаешь?» и делает шаг навстречу.

Всё еще непонятно, что им делать и хотят ли они одного и того же. Казалось бы, вода остудила пыл и охладила мозги, но Терренсу требуется не больше минуты, чтобы снова завестись и обзавестись недвусмысленным стояком. Терри не уверен, что они вдвоем поместятся в одну кабинку, более того, не уверен, что им нужно помещаться туда одновременно. Все рассказы о том, как кто-то с кем-то баловался в туалете вылетают из головы, когда Терренс оказывается ближе, а руки Роджера перемещаются на его торс. Дверь они закрывают в спешке, когда слышат звуки смыва и поворачивающегося замка в одной из соседних кабинок. Вот только сейчас решение кажется поспешным, пространства недостаточно, чтобы мыслить рационально, по крайней мере Терренсу. Всё что он может делать — смущаться до чертиков думая, что никогда ничем таким не занимался. Произносить такое признание вслух кажется чем-то слишком смущающим, так что Терри смотрит на Роджера чуть ли не умоляюще и надеется, что тот всё поймет без слов.

Подпись автора

— Что? — только и может выдохнуть, тогда — это когда? До Теннесси не сразу доходит отсылка к вечеринке и их странному междусобойчику в туалете, о котором, протрезвев, Терри пытался забыть как о страшном сне. И, конечно, не смог, потому что слишком отчетливо врезались в память события той ночи, когда они обозвали друг друга геями, разругались и разбежались в разные стороны. Разбежались, чтобы сейчас оказаться вжатыми друг в друга и с каменными стояками, упирающимися в руки и бедра. Ощущение чужой руки непривычно, но, боже, Терри едва не начинает двигать бедрами навстречу. Отсосать — это... отсосать? Терренс пытается сделать вдох, но горло сжато судорогой, он засматривается на губы Роджера, думать о том, как они обхватят его член — кощунство, сам Терри в жизни ни о чем таком и помыслить бы не смел, но теперь чужие слова рождают яркие образы, захватывающие картины того, как Роджер расстёгивает его джинсы и спускается вниз, стягивая белье. Терренс не знает, ощутил ли Роджер пульсацию той рукой, что держит его за пах, но сам Терри многое ощутил, его целиком пробрало от того, как внизу всё свело, и дыхание тоже сбилось. Представить отсасывающего ему Роджера — что-то из разряда фантастики, в то же время если бы это произошло на самом деле Терри бы точно не стал сопротивляться, он бы от шока не смог бы ни сдвинуться, ни сказать что-то. И наверное, не стал бы уже так уверенно утверждать, что не гей. Точно не в тот момент, когда другой парень, оказавшись перед ним на коленях, заглатывает и облизывает его достоинство.

Терренсу становится чертовски горячо от образов, так что он весь горит и тлеет как подожженная бумага в руках Роджера. Тот пальцами сдавливает уже почти что каменный бугорок в штанах, и это так приятно, что Терри перестаёт соображать и может только стонать. И запоздало отметить про себя, что с девушками у него никогда так быстро дела не делались. Конечно, у него была не особо большая выборка, всего две девушки, с которыми он зашёл дальше поцелуев, но, если уж честно, ни одна из них не трогала его с таким явным желанием, как Роджер сейчас. И никто их них не то, что не отсасывала ему, даже не предлагал. Терри смотрит на Роджера мутным взглядом. «Да как так-то». Почему с такой охотой его трогает парень? Почему этот же парень смотрит на него с таким вожделением? Что, блять, с ним не так? С ними обоими?

Терри с тихим стоном закрывает глаза, пытаясь успокоиться, но вместо этого лишь распаляет собственное воображение.
— То я бы кончил просто от удивления, - шепчет тихо, но даже шёпотом слова звучат нахально и грязно донельзя, Терри пытается успокоиться, перевести тему, потому что от этой температура повысилась на несколько десятком градусов.
— И это я первый начал про... отсосать, — последнее слово скорее угадывается по движению губ, чем слышится. Слишком горячо, Роджер, я без понятия, как ты это делаешь со мной. Хочется отыграться, перестать быть единственным красным от смущения и нетерпения, потому что губ мало и даже руки на штанах недостаточно.

— А что бы ты сделал, если бы я... — если бы уже тогда понял, что меня к тебе влечёт? В голосе чуть ли не вызов, но на самом деле Терренс так прячет собственную неуверенность, он вроде как готов на всё, но нет никакой гарантии, что чуть позже он не будет жалеть. И все же мысль занятная, а любую историю можно повернуть с ног на голову в разные стороны. Терри представляет себя, но другого, уверенного и раскованного, парня, который знает, кого и как хочет и который вышел бы тогда из душа и утянул на себя Роджера, оставив его без одежды. Чем не сюжет из порно. Терренс прикусывает губу, рассматривая Роджера все еще туманным взглядом и сам опускает руку на бедро, поглаживая шершавую ткань с внезапной догадкой, что кто-то из них сейчас точно останется без трусов.

Подпись автора