Кровь настоящих императоров – не водица. И даже крепкой, кипящей крови Львицы из Цинтры не удалось ее разбавить. Он оставил этого ребенка совсем еще крохой, и никто бы не смог сказать, будто он воспитал из нее свою копию, однако вот же она – его собственная копия, смотрит на него глазами его мертвой жены с истинно его собственным упрямством. Он больше не смотрит на нее с самодовольством: все, что он старательно не говорил сам себе и не признавал даже в мыслях, вырвалось на свободу. Он не позволял себе даже мысленно называть ее дочерью, не позволял себе видеть хоть какое-то сходство, не допускал мыслей о каких-то там правах (он – император, первое право – всегда его), и все же он оказался неспособен закрывать глаза на то, что настолько очевидно.
– Они все еще в этом замке и все еще живы, Цирилла.
Тот факт, что спрашивает она о ведьмаке и чародейке, о капризах природы и результатах мутаций, неспособных зачать ребенка, хотя ее настоящий отец стоит перед ней, не удивляет. Даже не задевает. Император Нильфгаарда слишком умен, чтобы позволять подобным сантиментам затмить себе рассудок. Разумеется, она спрашивает о них – о ком еще? Что еще она знала в этом мире?
Он думает о том, как объяснит Ваттье то, что они преследовали Цириллу годами, чтобы сегодня он отпустил ее сам. Да никак не объяснит. Император Нильфгаарда не должен отчитываться ни перед кем, кроме самого себя и Солнца. А Солнцу и без того все известно. У них все еще есть та бедняжка, которую им подсунули вместо настоящей Цириллы. И никто никогда, кроме него самого, не узнает, что та девочка – не королева Цинтры. Кто знает настоящую Цириллу? Ведьмак и чародейка, и обоим им в последнюю очередь нужно, чтобы за ней началась охота. Кагыр аэп Кеаллах видел ее, но мертвецы не имеют привычки кому-то что-то рассказывать. И то же самое относится ко всей ее семье. Цинтра и без того уже принадлежит ему, и ничто этого не изменит.
Стоит ей ответить, как император сжимает губы и старается не обещать себе, что выдавит Филину глаза собственными руками. Только пальцы в перстнях сжимаются в кулаки и сразу же разжимаются, и ненадолго меняется не выражение лица – глаз.
– Вот, значит, как, – роняет он, не глядя на Цириллу.
Ничего удивительно: разбойник и мерзавец до конца жизни оставался разбойником и мерзавцем, и Эмгыр соврал бы, если бы сказал, что кто-то держал Филина, ловкача и бывшего головореза, в разведке за высокие моральные качества. Глаза он предателю, конечно, не выдавит. И не тронет. Но веревка, которая ждет Филина в конце этой дороги, еще покажется ему избавлением.
Девочка не собирается больше ему отвечать, и на губах императора появляется еще одна короткая усмешка. Отмечать сходство, когда решение уже принято, и голос совести больше милостью солнца никогда не станет его донимать, становится чуть легче.
– А что же ты сама, княжна? Неужели совсем не хочешь поехать в Нильфгаард? Вернуть себе то, что должно быть твоим? Из тебя выйдет прекрасная королева. И не худшая императрица.
Не выйдет. Вышла бы, но не выйдет, не с ним на троне, не пока он император. Ему это не под силу. Он, впрочем, этого не говорит: во-первых, он обычно не признает, что что-то ему не под силу, а во-вторых, очень уж ему хочется еще немного полюбоваться на этот горячий нрав, который уже никому не придется перековывать в Нильфгаарде. Стелла Конгрев должна быть счастлива, что ей досталась покладистая фальшивка, чтобы воспитать из нее то, что требуется империи, а не маленькая ведьмачка, которая бы скалилась и кусалась каждую секунду.
Глупо рассуждать о том, что все могло бы быть иначе, и думать о том, что Цирилла могла бы быть просто его дочерью и наследницей, верни он власть и не послушай Вильгефорца с его пророчествами. Тогда она еще могла бы стать императрицей. Наверное. Но все это невозможно, никакими способами и путями. Нильфгаарду придется жить без императрицы. И без пророчества. И, по правде говоря, до сих пор Нильфгаард неплохо с этим справлялся, чтобы думать, что с потерей Цириллы для империи все пойдет прахом. А что касается пророчества… что же, пророчества, говорят, имеют свойство сбываться, даже если не хвататься за них собственными окровавленными руками – потому они и зовутся пророчествами.

[indent] Она берёт на себя слишком много, как и всегда; пока мозг поддерживает телепатическую связь между сражающимся отрядами мутантов и людей, тело переходит на голые инстинкты. Часть пси-энергии уходит на создание и поддержание оружия: в ход идёт всё от клинков до огнестрельного оружия, которое в её исполнении стреляет во врагов сгустками сконцентрированной разрушительной энергии, правда, от оружия дальнего действия приходится отказаться, когда враги подбираются слишком близко.
[indent] В пылу битвы Брэддок забывается настолько, что пару раз чуть не задевает союзников, благо, острота реакции не позволяет допустить непоправимого. В какой-то момент они оказываются спина к спине с Росомахой; Логан, разгорячённый битвой, выглядит поистине ужасающе, но в его мыслях Бетси находит и образ себя, перепачканной кровью и грязью, растрёпанной и совершенно дикой. И ей нравится то, что она улавливает в его голове, в которую даже не пытается залезть; всё это лежит на поверхности.
[indent] Биться с Логаном на мечах в качестве тренировки — одно из её любимейших занятий в мирное время. Биться с Логаном насмерть против армии врагов не на жизнь, а на смерть — то ещё испытание. Росомаха рискует, зачастую слишком сильно, и у Псайлок то и дело перехватывает дыхание, хотя она точно знает, что Таносу нужно что-то посерьёзнее армии марионеток, чтобы хотя бы приостановить пыл вошедшего в раж друга. Ведь ни одной силе на свете не под силу убить Логана — это истина, врагу недоступная, а потому обречён на поражение здесь только он.
[indent] Бой оканчивается, как это всегда бывает, внезапно, будто щёлкнули переключателем.
[indent] Бетси падает на колени, оружие моментально развеивается за ненадобностью, а она хватается за голову и массирует виски, мысленно мечась от союзника к союзнику в попытках выяснить, что происходит. Победили? Можно выдохнуть, собраться с силами и идти считать павших? Где-то ещё идёт бой, и нужно спешить на подмогу? Облегчение от завершения сражения в один момент сменяется тревогой, когда в мыслях других людей и мутантов Элизабет улавливает панику, страх, отчаяние и боль. Коктейль чужих эмоций, сопровождающий мысли, выходит настолько сильным, что телепатическая сеть одномоментно рушится, вышибает её из транса, отдаётся резкой болью во всей голове. С громким всхлипом Псайлок теряет равновесие и чуть не встречается лицом с землёй, но её вовремя успевает перехватить стоящий рядом Логан. В голове царит сумбур. Проморгавшись, она осматривается по сторонам, и от картины того, как люди на её лазах рассыпаются в пепел, в горле застревает воздух.
[indent] — Л-логан?.. — она встречается с ним взглядом, растерянная и дезориентированная внезапным и резким обрывом связи.
[indent] Рука Росомахи на её плече вдруг становится какой-то лёгкой. Тело сковывает ужасом. Бетси хватает друга за плечо, но её рука лишь проходит через пустоту… через пепел. Она хватается за его мысли, ловит их, ловит до самого конца. Логану не нужно говорить, и он знает это. Знает, как и то, что она расплачется, если он хотя бы подаст голос, а пока слёзы просто стоят в глазах и не смеют скатываться по щекам. Брэддок трясёт, но она не даёт себе возможности упасть в истерику.
[indent] Росомаха бессмертен. Это истина. Росомаху нельзя убить. Истина, недоступная Таносу. И потому Росомаху просто стирают из этого мира.
[indent] Его и ещё десятки, сотни, тысячи союзников. На затихшем боле боя царит тишина. Псайлок закрывается от чужих мыслей и чувств непроницаемым щитом, прячет лицо в ладони и плачет, переживая свою собственную трагедию. Внутри пусто. На языке кровь — кажется, она в бою разбила губу, но заметила это только теперь. «Я не имею права на слабость. Только не я, я должна собрать мутантов, должна помочь людям, потому что я могу», - говорит она себе, пытаясь найти отсутствующие силы двигаться и жить.
[indent] — Я должна, — глухо повторяет она вслух, прежде чем смахнуть слёзы и резко подняться на ноги.
[indent] Сконцентрироваться получается только после дыхательной гимнастики; в первую очередь Псайлок глушит свои собственные эмоции и восстанавливает связь с мутантами. Она не пытается обращаться к ним - сказать нечего - она лишь ищёт конкретных людей, и двоих находит сразу, притом вместе. Именно к ним Элизабет и спешит в первую очередь, прихрамывая на левую ногу — тоже, видимо, не заметила в пылу боя, как подвернула.
[indent] — Джин! Анна! — она останавливается в полуметре, запыхавшаяся, но на вид спокойная и собранная; лишь на вид, Джин этим не обмануть, но Шельме знать правду не обязательно. — Отлично, вы в порядке. Отлично… Нам нужно собрать мутантов. Пока все ещё в шоке, могут начаться стычки, если вдруг кто-то вспылит или даже просто косо посмотрит не в ту сторону, а нам сейчас не нужны лишние проблемы. Боги… чёрт! Скотт и Реми тоже? Чёрт, чёрт, чёрт!!!
[indent] Псайлок ругается грязно, долго, но снова приводит себя в норму парой дыхательных техник. Если она сейчас не возьмёт себя в руки и не организует мутантов, кто этим займётся?
[indent] — Джин, давай объединим силы и дадим остальным ориентир? Мы, чёрт возьми, Люди Икс. Если мы сейчас не позаботимся о тех из нас, кто уцелел, то кто позаботится? Возможно, получится дотянуться и до Мстителей, тех, кто бился в авангарде. Они должны что-то знать о произошедшем. Неужели мы… проиграли?

[indent] Она берёт на себя слишком много, как и всегда; пока мозг поддерживает телепатическую связь между сражающимся отрядами мутантов и людей, тело переходит на голые инстинкты. Часть пси-энергии уходит на создание и поддержание оружия: в ход идёт всё от клинков до огнестрельного оружия, которое в её исполнении стреляет во врагов сгустками сконцентрированной разрушительной энергии, правда, от оружия дальнего действия приходится отказаться, когда враги подбираются слишком близко.
[indent] В пылу битвы Брэддок забывается настолько, что пару раз чуть не задевает союзников, благо, острота реакции не позволяет допустить непоправимого. В какой-то момент они оказываются спина к спине с Росомахой; Логан, разгорячённый битвой, выглядит поистине ужасающе, но в его мыслях Бетси находит и образ себя, перепачканной кровью и грязью, растрёпанной и совершенно дикой. И ей нравится то, что она улавливает в его голове, в которую даже не пытается залезть; всё это лежит на поверхности.
[indent] Биться с Логаном на мечах в качестве тренировки — одно из её любимейших занятий в мирное время. Биться с Логаном насмерть против армии врагов не на жизнь, а на смерть — то ещё испытание. Росомаха рискует, зачастую слишком сильно, и у Псайлок то и дело перехватывает дыхание, хотя она точно знает, что Таносу нужно что-то посерьёзнее армии марионеток, чтобы хотя бы приостановить пыл вошедшего в раж друга. Ведь ни одной силе на свете не под силу убить Логана — это истина, врагу недоступная, а потому обречён на поражение здесь только он.
[indent] Бой оканчивается, как это всегда бывает, внезапно, будто щёлкнули переключателем.
[indent] Бетси падает на колени, оружие моментально развеивается за ненадобностью, а она хватается за голову и массирует виски, мысленно мечась от союзника к союзнику в попытках выяснить, что происходит. Победили? Можно выдохнуть, собраться с силами и идти считать павших? Где-то ещё идёт бой, и нужно спешить на подмогу? Облегчение от завершения сражения в один момент сменяется тревогой, когда в мыслях других людей и мутантов Элизабет улавливает панику, страх, отчаяние и боль. Коктейль чужих эмоций, сопровождающий мысли, выходит настолько сильным, что телепатическая сеть одномоментно рушится, вышибает её из транса, отдаётся резкой болью во всей голове. С громким всхлипом Псайлок теряет равновесие и чуть не встречается лицом с землёй, но её вовремя успевает перехватить стоящий рядом Логан. В голове царит сумбур. Проморгавшись, она осматривается по сторонам, и от картины того, как люди на её лазах рассыпаются в пепел, в горле застревает воздух.
[indent] — Л-логан?.. — она встречается с ним взглядом, растерянная и дезориентированная внезапным и резким обрывом связи.
[indent] Рука Росомахи на её плече вдруг становится какой-то лёгкой. Тело сковывает ужасом. Бетси хватает друга за плечо, но её рука лишь проходит через пустоту… через пепел. Она хватается за его мысли, ловит их, ловит до самого конца. Логану не нужно говорить, и он знает это. Знает, как и то, что она расплачется, если он хотя бы подаст голос, а пока слёзы просто стоят в глазах и не смеют скатываться по щекам. Брэддок трясёт, но она не даёт себе возможности упасть в истерику.
[indent] Росомаха бессмертен. Это истина. Росомаху нельзя убить. Истина, недоступная Таносу. И потому Росомаху просто стирают из этого мира.
[indent] Его и ещё десятки, сотни, тысячи союзников. На затихшем боле боя царит тишина. Псайлок закрывается от чужих мыслей и чувств непроницаемым щитом, прячет лицо в ладони и плачет, переживая свою собственную трагедию. Внутри пусто. На языке кровь — кажется, она в бою разбила губу, но заметила это только теперь. «Я не имею права на слабость. Только не я, я должна собрать мутантов, должна помочь людям, потому что я могу», - говорит она себе, пытаясь найти отсутствующие силы двигаться и жить.
[indent] — Я должна, — глухо повторяет она вслух, прежде чем смахнуть слёзы и резко подняться на ноги.
[indent] Сконцентрироваться получается только после дыхательной гимнастики; в первую очередь Псайлок глушит свои собственные эмоции и восстанавливает связь с мутантами. Она не пытается обращаться к ним - сказать нечего - она лишь ищёт конкретных людей, и двоих находит сразу, притом вместе. Именно к ним Элизабет и спешит в первую очередь, прихрамывая на левую ногу — тоже, видимо, не заметила в пылу боя, как подвернула.
[indent] — Джин! Анна! — она останавливается в полуметре, запыхавшаяся, но на вид спокойная и собранная; лишь на вид, Джин этим не обмануть, но Шельме знать правду не обязательно. — Отлично, вы в порядке. Отлично… Нам нужно собрать мутантов. Пока все ещё в шоке, могут начаться стычки, если вдруг кто-то вспылит или даже просто косо посмотрит не в ту сторону, а нам сейчас не нужны лишние проблемы. Боги… чёрт! Скотт и Реми тоже? Чёрт, чёрт, чёрт!!!
[indent] Псайлок ругается грязно, долго, но снова приводит себя в норму парой дыхательных техник. Если она сейчас не возьмёт себя в руки и не организует мутантов, кто этим займётся?
[indent] — Джин, давай объединим силы и дадим остальным ориентир? Мы, чёрт возьми, Люди Икс. Если мы сейчас не позаботимся о тех из нас, кто уцелел, то кто позаботится? Возможно, получится дотянуться и до Мстителей, тех, кто бился в авангарде. Они должны что-то знать о произошедшем. Неужели мы… проиграли?