Золотое сияние вновь прорезало воздух мягкими переливами.

В который уже раз? Как много людей ушли за неизведанным, каким опасностям они подверглись в череде разнообразных миров?

Ричард смотрел на этот проход, вспоминая все свои приключения по ту сторону, смакуя каждое мгновение, когда его жизнь подвергалась опасности. Когда мир вокруг него сходил с ума, уводя за собой, когда тьма настигала его в различных проявлениях… и он сделал шаг вперёд.

Можно ли назвать это зависимостью?

Новый мир… кажется удивительно похожим на старый. Словно сияние просто отзеркалилось, оказавшись не спереди, а за спиной, в остальном — ничего нового. Ничего странного и ничего пугающего — уже это в некотором роде поразительно. С ещё одной небольшой поправкой — его машина исчезла.

Пистолет — на месте. После “прогулки” по циклопическому храму древности, носить с собой оружие не кажется странной затеей. За полами пиджака тот не так заметен, да и от вопросов журналистов отмахиваться проще, чем от культистов.

Телефон — разряжен. Значит, Зона. Ричард приветствовал этот мир с поразительным смирением, с фатализмом ожидая очередного сюрприза, который покусится либо на его жизнь, либо на его психику, либо на всё и сразу. И Ричард уверенно пошёл вперёд, по слишком знакомой дороге, уводящей из очевидно частного сектора с нагромождением огороженных разномастными заборами домов.

К вечеру Ричард вымотался.

Ему не зря пришла мысль о зеркальном: казалось, он попал в искажённое изображение Аделаиды, где всё на своих местах, кроме людей. В Совет его не пустили, и он долго и задумчиво разглядывал новые фотографии, на которых и действующий мэр, и он, и Эдгар, да и всё остальные привычные лица отсутствовали. Вместо них другие, по большей части незнакомые. К примеру, вместо мэра — Эрик Фултон сиял приятной улыбкой на синем фоне, а на месте его фотографии — лицо Эвелин Грейс, строгое, но не отчуждённое. Уже на этом этапе стоило догадаться, что весь дальнейший день никакой радости не принесёт.

В здание SRA его не просто не пустили, а ещё и посмеялись, вызвав волну едва сдержанного негодования. Как мантру приходилось повторять, что это не его мир, не его реальность, не стоило принимать происходящее на свой счёт. И всё же кто тогда такой Ричард Салливан для этого мира и существовал ли он?

С трудом, но ему всё же удалось выяснить информацию про SRA — когда-то её отец действительно являлся её основателем, но сильно прогорел на этом бизнесе, и ему, как и другим акционерам, пришлось продавать все акции задёшево. Дальнейшую жизнь Салливанов без телефона и интернета проследить не удалось, а вот о владельцах компании обширная информация подавалась на стендах на первом этаже: 80% процентов акций владела семья Янгов, сделав свой бизнес наследственным.

Решив, что караулить Аляску, особенно, если она его не признает, как и многие другие, сойдёт за преступление с обвинением в преследовании, Ричард устроил себе небольшой обеденный перерыв. Карточку ожидаемо не приняли, наличными осталось не так много, не любитель бумажки с собой таскать, а портал по ощущениям давно закрылся, новые же не спешили открываться. По всем признакам ему предстояло пробыть в этом гротескном мире ещё какое-то время, и в лучшем случае портал откроется до того, как потребуется ночёвка. Денег на то, чтобы переждать эту ночь с привычными удобствами, ему не хватит.

Даже в некоторой степени забавно — ему ни разу не приходилось представлять себя без денег. Фактически его долгое время подстраховывал отец, в том числе передав акции компании, но сейчас… неужели ему действительно придётся жить в мире, где необходимо думать об удовлетворении своих самых базовых потребностей? Наблюдая за тем, как его мэр наливает ему кофе, Ричард лишь тяжело вздохнул.

И тут он увидел ту, встречу с которой можно было бы ожидать, но за пять лет память о ней почти стёрлась — Элизабет мило улыбалась какому-то мужчине, выглядя гораздо счастливее, чем запомнилось с их последней встречи. И эта её неприкрытая радость… раздражала. Бледные щёки и цветы на груди шли ей несравненно сильнее.

— Элизабет! — едва она и её спутник (супруг?) встали, чтобы уйти, Ричард уверенно перехватил их, перегородив путь.

— Мы знакомы? — она мило, но немного напряжённо улыбнулась в ответ, и искреннее непонимание и удивление в её взгляде окончательно выбило почву из под ног сегодняшнего дня.

Остаток дня прошёл бесцельно: смирившись с тем, что этот мир просто издевается как над ним, так и над его ожиданиями, Ричард просто бродил по городу, встречая знакомых и незнакомых ему людей совершенно не на своих местах. И, по мере отдаления от центра города к районам более неспокойным, поразительно менялась картина: его первым узнавали, искренне удивлялись его костюму и интересовались не нашёл ли он работу часом. И тут же задорно подмигивали: или помог кому избавиться от лишней одежды? По крайней мере, личность Ричарда Салливана этого мира стала понемногу проясняться, но радости новое открытие не принесло. Ричард как мог подыгрывал, шутил в ответ, но то и дело замечал недоумение во взглядах “друзей”, а местами и подозрительность. Он умел говорить красивые речи, мог открыто общаться с бродягами в рамках благотворительной деятельности, кормить их и пожимать руки, но не общаться на их языке. Это — не его территория.

День клонился к безысходности вечера, когда Ричард заметил на одной из стен отчасти ободранное, но примечательное объявление, предлагающее найти путь в другие миры через золотые порталы. Это — знак от Зоны? Своего рода испытание? По-прежнему не ощущалось ни одного открытого портала, но быть может в этом суть этого мира — в ограничении всех его возможностей?

— Эй, Рик, — на его плечо резко навалился очередной ”приятель”, выдыхая ядрённой смесью перегара, — закинуться решил?

… а может быть и нет.

— Ага. Где этот ”портал”?

Незнакомый-знакомец громко фыркнул, склонившись ниже к земле, потянув невольно за собой Ричарда и вызывая невольные опасения о скорой тошноте, но обошлось. Впрочем, загаженные ботинки и штаны — вполне логичное завершение для такого дня.

— Уже закинулся, да-а? — пьянчуга махнул рукой, указывая направление, и покачнулся так сильно, что пришлось его придержать. — Тебе сегодня точно не лишним будет. Достанешь портал — залетай к нам.

И, оттолкнув его руку, нетвёрдой походкой вернулся к своим приятелям, что-то оживлённо обсуждающих, оставив Ричарда в самых смешанных чувствах. То, что речь шла о наркоте, уже не вызывало сомнений, но и других зацепок, что делать и как быть дальше, не имелось. Что ж.. травку в своё время ему курить приходилось, а вот искать “закладки” — нет.

Интересно, если его арестует полиция и запрёт здесь на несколько суток, что случится в его собственном мире? А с ним самим?

Не настолько интересно, чтобы проверять, Зона.

Почему золотой портал? Почему искать нужно именно его?

Это ведь не может быть совпадением?

Тот самый как правило любимый, но сейчас особенно противный голос трезвости и разума подсказывал, что может. Как бы ни старался Ричард найти логику во всех этих мирах и их проявлениях, что-то однозначное уловить не удавалось. Создавалось впечатление, что все разнообразные миры, включая описания слитые в сеть, существуют только потому, что могут существовать. Проще говоря, каждый из них — создание Демиурга свыше них, людей. Не Бога, конечно, не настолько его захватило отчаяние, чтобы ударяться в веру, но это нечто ему подобно.

На самом деле, самое простое, пусть и несколько нетривиальное, но всё равно банальное объяснение: после взрыва лаборатории на город опустился газ/споры/наркотик, и всё происходящее лишь плод воображения коматозника. Можно ли осознать себя в коме? За всю его жизнь этот вопрос взволновал впервые.

И всё же меньше, чем наркотики. В глубине души он понимал, что гораздо безопаснее просто подождать настоящий портал, а не гулять по злачному району, всё глубже уходя в дебри городских чащоб. Здесь не то место, где можно появляться в хорошем костюме, с дорогими часами и наличкой, пусть и скудной. Даже сопровождающий на этом пути глок не привносил ощущения безопасности, оставляя лишь тревогу, нервные взгляды по сторонам и сжатые губы.

Упоительный мандраж.

Сердце забилось взволнованным зверем, отдаваясь стуком в вискам при каждом движений — мелодия этих трущоб, мелодия его поисков.

Удар — шаг. Удар — шаг. Удар — шаг.

Порталы вывели к обшарпанному зданию, мало чем отличающемуся на фоне остальных, но, наверно, в этом и смысл? Даже балуясь травкой, Ричард улетал в компании художников и музыкантов, обычных студентов; к остальным наркотикам же относился с нескрываемым предубеждением, а потому на самом деле слабо представлял места, где их продают или принимают. Честно говоря, едва ли представлял, как выглядят “закладки”, просто знал, что это такое и что их ищут.

О чём только не начнёшь задумываться на пятом десятке.

Внутри… Внутри Ричард не успел оглядеться: едва оказался на пороге, и перед ним будто из воздуха возник человек, обойдя по кругу настолько стремительно, что собственная реакция показалась какой-то заторможенной, слишком медленной. Опасно медленной.

Острыми когтями холодящий страх впился в сердце, стоило незнакомцу схватить его за руки. Не мандраж перед выборами. Не опасения перед партнёрской встречей. Не беспокойство о репутации после очередной выходки сына. Нет, тот липкий страх, когда по дороге домой в машину врезалась другая. Ужас полёта к ближайшему столбу. Бессильная паника, когда распахнулась дверь и чужие руки потянулись в его сторону.

Ногти тупой болью впились в кожу, и растянутая кожа на костяшках заныла, немного отрезвляя. Ему не угрожали — наоборот приветствовали. И быть может, это однобокое узнавание сможет сыграть на руку — то немногое, на что он ещё мог надеяться.

Ричард медленно кивнул, разглядывая парня перед собой: грубые черты лица, рыжие волосы и глаза непонятного цвета, которые казались одновременно и светлыми, и тёмными — быть может игры освещения. Быть может, он слишком много себя успокаивал там, где следовало бы бежать — или просто не приходить.

— Я хочу уйти с помощью портала, — голос не дрогнул, и пальцы расслабленно повисли. Слабая обманка: рыжий крепко держал за предплечья и не мог не почувствовать напряжения мышц. Ричард словно впутывался в заранее проигрышную игру: слишком много неизвестных для него и козырей у другого, но обратной дороги нет.

...конечно же, есть, что могло бы помешать ему вырвать руки и просто уйти?

Взгляд рыжего беспокоил: есть в нём нечто такое тревожное, неясное, не до конца понятное — отчего сложно отвести глаз. И Ричард не отводил, наоборот склонился ниже, чуть хмуря брови. Ему хотелось задать множество вопросов: кто это человек? как давно “они” знакомы? что он знает о том, другом Ричарде (или лучше называть его “Рик”?)? почему золотой портал?

— Ты поможешь мне?

В мире реальном Ричард давно бы ушёл. Не так: не появился бы в этом месте никогда. Слишком уж скандально, порочаще и опасно для его имени, да и для тела тоже — закончить свою бурную жизнь в сточной канаве достаточно печально. Этот мир нереален, и здесь можно пойти куда угодно — и кто его осудит? За что?

Он прекрасно помнил, что нереальный мир приносил реальную боль. Это волновало достаточно, чтобы брать с собой пистолет, но недостаточно, чтобы не заходить в портал. Искал ли он выход на самом деле? По крайней мере, какой-то портал он точно нашёл.

Отредактировано Richard Sullivan (2020-09-21 23:44:17)

Мой мальчик.

Сложно вспомнить, когда к нему обращались в подобной манере в последний раз: кажется, лет в четырнадцать-шестнадцать отец позволял себе нечто подобное. И из уст кого-то, кто на добрый десяток лет младше, услышать “мой мальчик” — весьма нелепо, не будь эти слова сказаны столь буднично и легко, словно бы не впервые. Насколько же сильно пало его альтер эго в этом мире?

Ричард не стал заострять внимания: это для него положение шаткое и проигрышное, и он умел это признавать. Признавать, но не сдаваться.

Местный притон выглядел… весьма по-настоящему. Быть может потому, что ему не приходилось бывать в реальных и все представления о них шли только из фильмов, но этот город, призрак реальной Аделаиды, слишком сильно погружал в себя самыми обычными деталями.

Переплетение тел, неподвижных и шевелящихся, напоминали одновременно сонную вакханалию и единый, переплетённый чудовищный организм, очертания которого спрятаны во тьме. За чёрной, подрагивающей им вслед тканью. И эти тела, оболочки от человека, ничего, кроме отвращения не вызывали.

К счастью, их путь лежал в совершенно другое помещение, по виду более просторное и комфортное, в отличие от других комнат. Впрочем, “комфортным” оно казалось ровно две секунды, пока в глазах не зарябило от помех с выпуклых экранов — как нелепо, неужели ими кто-то ещё пользовался? И более верный вопрос: зачем включать неработающую технику? Не ради белого шума же.

Его зовут Логан.

Ричард моргнул, отвлекаясь от экранов, бросив взгляд на Логана и только потом на девушку, Клэр. Если не обращать внимания на красноту глаз и припухлость лица, Клэр выглядела хорошо, даже слишком для подобного места, почти чужеродно. Если не обращать внимания на глаза — да, но именно в них всё дело: в этой тоске, тревоге и немой мольбе. Отчаянном желании вернуться к зыбким моментам фальшивого счастья. В этих глазах — полное отсутствие контроля.

То, за что ему ненавистны наркотики.

В её глазах — благодарность и безмерное облегчение; Клэр торопливо выбежала из комнаты, прижимая к себе пакетик как последнее сокровище. На поверхность всплыла невольная мысль — что же она станет делать дальше, когда Логан потерял к ней интерес?

— Я понимаю, — голос звучал ободряюще и несколько неопределённо. Он понимал Клэр, понимал её попытку своровать (в конце концов, богатые и воровали чаще других, что тут удивляться), и, кажется, Логана в этом диалоге тоже.

Мысленный вздох. В этом ненастоящем мире ненастоящие люди вели себя слишком реально, слишком обыденно. Лучше бы гнались за ним с факелами, вознося мольбы на неизвестном языке — всего десять дней прошло, а тот день вспоминается с ироничной улыбкой. Поразительно, как легко забывался страх, оставляя только привкус адреналина.

Но есть в этом всё своеобразная польза: Ричард, воспринимая наркотики как не касающееся и слишком далекое от него зло, не задумывался, насколько же это удобный инструмент. Особенно, когда есть кому прикрыть, но это стоило обдумать позже. В настоящей Аделаиде.

Стул оказался удобнее, чем показался изначально, и Ричард расслабленно сел, мягко улыбнувшись Логану. Первоначальный беспричинный страх рассеялся, уступив место сосредоточенности; это не значит, что опасаться нового знакомого не стоило, ещё неизвестно, как именно вёл тот свои дела — именно поэтому необходимо сохранять спокойствие.

Шкатулка защёлкнулась. Ричард едва ощутимо, но всё же заметно качнул головой вместо ответа на вопрос: жест, который адресат мог толковать как угодно — согласием, несогласием, сомнением, раздумием. Кто его знает, когда на самом деле его альтер эго (называть собственным именем местное недоразумение язык не поворачивался) виделся со своими, очевидно, дилером в последний раз. Ему это не интересно.

И тут — раньше, чем он заговорил, раньше чем до конца сформулировал мысль — нахлынули воспоминания прошлой недели тем самым проливным дождём. Казалось, рот вновь заполнил тошнотворный привкус застоявшейся воды, точно как пять дней назад.

— Я пришёл по делу, — взгляд сосредоточенно прошёлся по сцепленным пальцам, по словно бы подрагивающим из-за помех за спиной очертаниям, остановившись на чужих глазах. Ричард усмехнулся. — Логан.

И цена всё ещё не названа.

— За порталом.

Ричард уже не верил, что найдёт здесь тот самый портал. И с одной стороны, это приносило облегчение, потому его ощущения не обманывали. А с другой… не слишком ли он полагался на силы, подаренные ему Зоной? Нематериальные подарки отобрать проще всего.

Элизабет жива.

Зачем-то здесь она жива, почему-то о ней первой пришли мысли, и лишь спустя секунды вспомнилась девушка, с которой Логан попрощался. Впрочем, и она мёртвой не выглядела, и быть может речь о ком-то третьем. А, может, и об Элизабет. Упоминание о ней удивило б, но... пожалуй, уже недостаточно сильно.

Ричард совсем не жалел, но делиться об этом, конечно, не стал.

Логан, казалось, и не ждал ответа, занятый самокруткой — что ж, известно, что дилеры и сами зачастую являлись наркоманами, более того занимались продажей именно из-за собственного пристрастия. Вообще странная эта идея — курить порошок.

— Звучит не слишком вежливо, — сдержанно отозвался, окинув комнату взглядом и вновь остановившись на Логане. Он ожидал (и даже надеялся), что в комнату сейчас войдёт некто столько же отталкивающий и, возможно, недружелюбно настроенный. Адекватного развития событий вместо упавшей вазы с рассыпанным по столу пеплом.

Как стороннику кремации ему прекрасно известно какого рода пепел хранили в вазах.

Стул неприятно и протяжно скрипнул, проехавшись на пару сантиметров назад, но прах оказался быстрее: мягко коснулся кожи, впитался в слизистые, проникая под кожу. Ричард прижал запястье к носу, прикрывая лицо, другой рукой пытаясь смахнуть от себя оседающее облако, но лишь взметнув его вновь.

Внутри медленно закипала ярость: не слепая, но сосредоточенная на определённом человеке, нависшим над ним с насмешливым интересом. Ничего из происходящего: ни брошенные невзначай слова, ни дождь, ни его имя — ничего не случайно. В голове зло роились вопросы, одинаково эмоциональные и банальные в своей сути, перекрывали друг друга, затягивая раздражённое молчание.

А после… портал открылся.

И не один, а добрая дюжина порталов, равноудалённых от него, окруживших со всех сторон. Стрелка внутреннего компаса сломалась, безостановочно кружа, вместо того, чтобы указать на север — новоприобретённое шестое чувство тянуло во все стороны, обещая долгожданный выход.

Немного растерянно осмотревшись по сторонам, Ричард вновь посмотрел на Логана с долей недоверия: происходящее определённо относилось к разряду “странного” даже по меркам Зоны. И мнение только окрепло, когда взгляд зацепился за мониторы: вместо белого шума они почему-то показывали рыжую макушку… и самих себя.

— Я… — начал было и осёкся.

“Я не доверяю тебе”.
“Я не верю в этот мир”.
“Я хочу убраться отсюда”.

Он замолчал не потому, что не знал, что сказать, а потому что говорить некому. Зрение затуманилось, стирая эту комнату с наркотиками из чужих останков, стирая этот притон и даже этот город. Вокруг — сплошной туман странного болотистого оттенка, из которого великанами торчали обсидиановые глыбы, теряясь в облаках. С облаков же свисали толстые чугунные цепи, удерживая на весу огромные колокола, будто бы подсвеченные изнутри слабыми огнями. И больше ничего в этом мире не было, даже звуков. “Джессика” — позвал он, и в ломающемся голосе читался страх, “прошу, отзовись!”. Но никто не ответил.

Его вернуло обратно, вернуло вместе с тем наркотиком, ради которого он вновь и вновь пересекал золотые порталы — адреналин растекался по венам, вызывая дрожь смешанную с возбуждением. Сердце гремело в ушах, наполняя всё тело энергией.

Одно видение сменилось другим: вместо тумана огромные стеллажи, уходящий ввысь и заполненные книгами до отказа. В этой громадной библиотеке двое людей казались совсем незначительными, не будь их лица столь знакомы. Один — известный актёр Артур Кэмпбелл, а второй… Логан. Неуловимо другой, но всё равно узнаваемый и… настоящий? Или этих Логанов теперь во всех мирах множество? Так же как и, возможно, Артуров и Ричардов — кого угодно.

Голова шла кругом.

Ему хотелось послушать, узнать больше, но образы вновь перестроились. Мелькали незнакомые лица, мелькали знакомые, среди них — улыбающаяся Аляска с художественной кистью в пальцах; он видел какую-то лабораторию, школьный класс, лечебницу, парк — образы перемешивались, превращаясь в кашу, съедая его изнутри. Аритмия не давала, но забирала силы, расщепляя эйфорию.

Он видел молодые тела, вывернутые в неестественных позах, порезанную кожу и хлестающую из горла кровь, заливающую пол. Собственные руки, покрытые той же кровью, сжимающие нож. Прерывистое, но не испуганное дыхание. Он шёл вперёд и, кажется, искал кого-то ещё. Вкрадчиво позвал.

С беззвучным грохотом стул свалился на пол, исчезнув из поле зрения и мыслей; Ричард пошатнулся, хватаясь за стол, а второй рукой надавил на глаза, опуская голову — словно так видения исчезли бы — пустая надежда. На несколько тягучих мгновений идея выдавить себе глаза казалась до ужасного здравой, логичной.

— Прекрати. — Вслух или это только в его голове? Собственный голос продирался сквозь вату непрошенных образов и видений, слишком ярких, чтобы быть правдой, и слишком настоящих, чтобы считать их ложью. Ему хотелось верить — и это единственное, за что он мог цепляться кроме стола — что всё происходящее лишь странный эффект психоделиков.

А, значит, это проходящий эффект.

Отредактировано Richard Sullivan (2020-10-05 22:13:46)

Ричард не лгал, желая всё закончить.

Изменчивые, всё более зыбкие видения кружили голову, не давая сосредоточиться, туманили глаза и разум, не позволяя взять себя в руки. В отсутствии контроля — пугающая беспомощность, уязвимость перед Нечто, созданного Зоной. Логан расплывался перед глазами, больше чувствовался, вёл голосом, но и тот начал дробиться, погружая разум в хаос.

Ричард солгал бы, сказав, что эти видения ему не нравились.

Он хотел знать больше, разобрать каждое из них на части, докопаться до правды, взять под свой контроль.

Он хотел знать.

Он…

— Стой, — голос сорвался от злости. Голос рвался от страха. Сложно понять, что доминировало, но оба они разрывали равновесие на куски. — Не уходи.

Возможно, последние слова повисли в пустоте. Разъярённым зверем Ричард метался в клетке своих видений и разрывающих в разные стороны ощущений, зовущих за собой, манящих. Бессмысленно бился о прутья, вместо того, чтобы открыть незапертую дверь — и всё же освободился. Или ему так только казалось.

Голова кружилась; с трудом обойдя стол, Ричард рухнул на стул, откинувшись на спинку и не закрывая глаз. Он почти что упивался обыденностью обстановки, если забыть об экранах за спиной, и сейчас это легко далось. Зона позволяла ему увидеть нечто, но и забирала в ответ немало — вольно или невольно. Накатившая усталость почти граничила с апатией, но это явно не то место и не то время, чтобы забыться. Логан хотел, чтобы его нашли, и Логан мог подождать; в конце концов, — на губах проскочила слабая усмешка — порталы по-прежнему звали за собой.

И хоть картины нездешних событий больше не застилали ему взор, мыслями он всё равно возвращался к ним, пытаясь вычленить наиболее яркие, наиболее цельные, не смешанные с другими. Нужно думать, нельзя отвлекаться. Кажется, он вновь видел ту библиотеку, где был другой Логан, но вместо людей — огромное существо с пугающей, четырёхликой маской. Кажется, мелькали и другие знакомые лица, но сосредоточиться на них оказалось не так просто.

Ричард устало покачал головой — мысли всё ещё путались, что-то чужое пыталось быть им, его глазами, его чувствами. Впору повесить пробковую доску в своём кабинете, разместив всю известную информацию, соединяя её красными нитками. Его мысли, чужие истории… Ричард замер, напряжённо нахмурившись. Джессика, туман, колокола — длинная цепь твиттов о пропавшей девушке, стёртый к утру следующего дня. Но он помнил, потому что сохранил. Зона показывала сама себя? И сейчас — тоже? Зачем?

Возможно, его ответ спрятался за одной из тёмных занавесок.

Раз, два, три, четыре, пять.

— Я иду, — если не сопротивляться — становилось легче. Проще. Понятнее. Оттого — спокойнее.

Логан отозвался, словно вторя мыслям. Честно говоря, это не удивляло, уже давно преследовало ощущение, что в этом месте — в Зоне — спутанность мыслей и сложность мозгов, не до конца изученного самими людьми, становились попросту открытой книгой.

История, да? Видимо, Логан очень хотел, чтобы его нашли.

Он совсем не против.

Тень длинной полосой потянулась обратно, но Ричард не оглядывался, следуя за голосом. Следуя за тенями.

Раз, два, три, четыре, пять.

Отредактировано Richard Sullivan (2020-10-07 19:45:26)

Реальность расплывалась, становясь всё более зыбкой, призрачной, тревожащей. Логан прятался в тенях, ускользая на каждую попытку развернуться, ухватить его, но всё равно оставаясь рядом. Голос дробился в голове, дёргал в разные стороны, и быть может всё это действительно происходило где-то внутри его разума. Быть может Ричард до сих пор сидел на том стуле, порабощённый наркотиком. Быть может даже внутри портала никогда не двигался с места.

Вскоре Ричард перестал охотиться на тень, перестал оглядываться на голос над самым ухом, следуя за историей — у неё должен быть финал.

Следуя до тех пор, пока удушливая темнота не охватила всё вокруг. Ричард не испытывал иррационального страха перед тьмой: спал без света, гулял до поздней ночи, спускался в подвал без фонаря, но первое посещение в Зону всё ещё горело ярким воспоминанием. Слишком ярким для беспросветной темноты, порабощающим. На этот раз всё было не так: чужой голос успокаивал, сметая прошлые страхи. Забавно тянуться за ним именно сейчас.

Он повёлся за тенью впереди, не надеясь поймать — ведь история ещё не закончилась, — но ожидая чего-то. И всё равно вздрогнул, отпрянув от шторы; резкий свет ударил по глазам, лишая ориентации не хуже темноты, но лишь на миг. С мрачной решимостью Ричард отодвинул чёрную завесу — эта история с картинками?

Картинками сожранных изнутри людей.

Она уже мертва. Разве не жаль, Рик?

Они ведь все не настоящие. Какая разница, чем именно платил каждый из них, если всё это — неправда, всего лишь новая история для чьего-то твиттера. Фон для истории Логана: громкий, тихий или совершенно беззвучный, стоило тому только пожелать. В этом месте, в это время стирались воспоминания о другой Аделаиде, словно за той дверью города больше не существовало, осталась только темнота. Или же он — весь здесь, в этих комнатах-сценах.

Зритель он или участник? Ричард молчал; молчал, когда вновь опустилась тьма, на мучительные мгновения оставшись в одиночестве; молчал, когда полоса света провела новый путь, перечёркнутый собственной тенью; молчал, когда навстречу вышел тот, о встрече с которым думать не хотелось, но всё же глубоко внутри она ожидалась.

Настоящий тут только он. Перед ним — бледная, потрёпанная, даже скорее побитая жизнью тень, которой Ричард никогда не станет. Его почти позабавило то, как не он дёрнулся к своему карману: искреннее, не наигранное удивление, определённые цели, натуральные движения. Совсем как настоящий человек. Совсем как настоящий он. И всё же, даже со всем скептицизмом, Ричард не мог оторваться от искажённого отражения себя: от знакомых глаз, губ, лица, израненных пальцев.

Он нашёл себя, но искал другое.

Голос Логана — за спиной, новый морок? Какой бы любопытной не казалась встреча с собой-другим, этот Ричард — всего лишь декорация, как и все остальные встреченные люди. Красивые картинки.

Картинки темноты. Картинки безумия. Картинки религии. Картинки потопа.

Красочные, сочные, до невероятного правдоподобные, но всё равно лживые. Среди них только Логан казался кем-то… чем-то настоящим, выходя за рамки. Быть может он — картинка разумного.

А насколько разумно поворачиваться самому к себе спиной?

— Я знаю, — Ричард развернулся, перехватывая Логана за запястье. Кожа под пальцами как настоящая, легко обманывала органы чувств, но в голове стойко держалась мысль — всё вокруг ненастоящее. Не могло быть. И он собирался хвататься за эту мысль и дальше.

Раз, два, три, четыре, пять — нашёл.

— Один из них, свободный, просто уйдёт и будет жить дальше, — пальцы держали крепко, тянули чужую руку вверх, до уровня своего плеча и ещё немного выше. — Второй так и останется заперт в своей красивой клетке.

Резкий рывок — на себя, заставляя встать вплотную.

— Один. И никто больше не позовёт его. Печальный финал.

Губы искривила усмешка. Сказка ему действительно понравилась.

Дивись на меня.

Чужие черты лица прочно отпечатались в памяти, но Ричард продолжил вглядываться во тьму, желая поймать даже тень эмоций, изучить их. Ему так хотелось понять.

— Какого это, — голос стал задумчивее, стирая насмешливость, — жить ненастоящей жизнью ненастоящего мира, Логан?

Когда этот мир исчезнет, Ричард, пожалуй, будет немного сожалеть.

Всё не так.

Ричард не это имел ввиду.

Насмешливость его ответа перечеркнуло чужое волнение, обезоруживая и вновь сбивая с толку. Это… нечто… Логан не пытался вырваться, отстраниться, даже не дёрнулся — не отреагировал никак словно ожидая. Логан стоял близко, недосягаемый в глубоких тенях, и от этого хотелось сжать его ещё сильнее, вывести на свет, увидеть то, что видел он. Казалось, Ричард начинал что-то осознавать, где-то на грани своих чувств и зыбких ощущений, но едва пытался рационализировать происходящее, и понимание стиралось в пыль.

Если другой Ричард должен уйти, то ему следовало остаться, следуя своей же истории?

Внешний мир застал врасплох: в мире теней и неясного дуализма, вой сирен грохотал в ушах, сводил с ума. Кто-то ломился внутрь, уверенно и настойчиво, точно зная, что собирался найти, и Ричард невольно рассмеялся — негромко, хриповато и искренне. Почему-то стало легче.

Ему хотелось оглянуться, посмотреть на себя-другого и быть может найти то, что увидел Логан — он же это предложил. Ему хотелось посмотреть, как другой уйдёт, каким будет его взгляд, проявит ли он слабость. Хотелось впитать в себя то, что едва ли доведётся когда-нибудь увидеть. “Не оборачивайся” — и изнутри вспыхнуло недовольство бунтующего подростка. Ему не указывали, что делать.

Он не обернулся: ни сразу, ни после оглушительного выстрела, выкинув из головы картинку собственного осевшего тела с растекающимися по стене мозгами. Не обернулся, потому что в этой декорации уже нет необходимости. Ричард смотрел на Логана, и мир вокруг них казался ещё большей картонкой, чем раньше.

Картонкой, сшитой золотыми нитями.

Ричард бежал за Логаном: не потому, что тот держал, не потому, что позади настигали голоса полиции, не потому что не мог ориентироваться во тьме — его тянуло следом. Можно бесконечно винить во всём наркотики, но правда обнажалась изнутри, там, где в предвкушении бешено билось сердце, даря странную лёгкость.

“Покажи мне” безвозвратно утонуло в немом восторге среди расходящегося сияющими трещинами мира. В других мирах не оставляло ощущение чего-то чужеродного, куда его поместили против воли с неясными целями, но сейчас… Среди расползающихся декораций неожиданно уютно, но не спокойно — умиротворение это место никогда не принесло бы.

Расчерченная золотом ночная Аделаида действительно прекрасна.

Заворожённо оглядываясь, Ричард улыбался, и восторг в голосе Логана перекликался с собственным. Будущее! Хотелось смеяться: над собой, над Логаном и его словами, над всем этим миром, но вместо этого улыбка сошла с лица, сменяя настроение. Там, где царило упоение, мерзки червём зашевелилось раздражение на грани злости: другие могли видеть или видели все эти миры, быть может точно такую же Аделаиду с такими же встречами; наблюдали, как и он из-за плеча заглядывал к другим. Ричарду хотелось, чтобы это странное место принадлежало ему одному. Он всё ещё не насытился.

Он мог бы столкнуть Логана вниз. Мог свободной рукой вытащить пистолет и застрелить — прелесть глока в отсутствии курка и наличии автоматического предохранителя. Мог просто отпустить его и отстраниться — наверняка тот не стал держать бы. Мог остаться здесь. Мог довериться. Ни один из вариантов не казался разумным.

Пальцы крепко сжали чужое предплечье.

Будущее. Это не походило на ответ тех безликих людей, что встречались ранее. Это никак не перекликалось с собственными мыслями и страхами. Едва ли это место могло представлять будущее хоть для кого-то, сила прогресса по-прежнему оставалась только в людских руках, но то, что Логан так считал, интриговало. Возможно, всё это — лишь часть какой-то безумной симуляции военных разработок, которую потом действительно представят как новый мир. А, возможно, перейдя черту в половину своей жизни, Ричард погружался в безумие.

На самом деле он так не считал. Ричард всегда владел своими эмоциями, своими чувствами — и сейчас тоже. Владел и прислушивался к ним, а не к расчётливостью разума.

— Идём, — на шаг ближе, почти вплотную. Рыжина волос терялась в золотых отблесках, но теперь тьма не скрывала лица. Там, за его спиной — пропасть трескучих людских голосов, но Ричард не заглядывал за плечо, не смотрел вниз, только вперёд.

Взволнованная пауза.

— Когда я уйду, ты исчезнешь?

То, в чём не было сомнений, становилось шатким. Уверенность стиралась ирреальностью происходящего.

Когда Ричард попал в это место, он уже не искал выход.

Значит, мир ломался, потому что в нём больше нет необходимости.

В чёрном роящемся вихре, среди золотых линий безумное месиво искажённых людей, пытающихся их настичь, завораживало своей мерзкой бесчеловечностью. Декорации продолжали распадаться, как расходящиеся по швам куклы в горящем театре: ужасающее и дивное зрелище. Знакомый мир рушился, распадался кусками, пока они стояли на самом краю — красиво.

Ричард не боялся, что скрюченные, изломленные пальцы успеют до них дотянуться: Логан ведь обещал. Обещал вывести, но не обещал не сожрать.

И кто из в них итоге монстр?

Размытый мир прорезали золотые молнии, вихрем проносившиеся мимо них — словно скоростная поездка по мегаполису среди огней ночного города, но вместо тепла салона режущий кожу ветер. Скорость, упоение и восторг — от них сдавливало дыхание. От крыши к крыше всё ниже, оставляя позади людей не настоящего и город не настоящего, не оглядываясь на озаряющие тьму трещины, вперёд к сумраку и хрупкому спокойствию.

Место казалось незнакомым: возможно, Аделаида осталась далеко позади, а, возможно, она сломалась по сгибам светящихся линий и рассыпалась вихревым прахом, оставляя одну лишь тьму. Ричард так и не обернулся, чтобы проверить.

Возможно, за всё время он так и не сдвинулся с места, остался в той комнате с мониторами и видениями.

Новое место не из его воспоминаний. Удивительно, что из всех посещений Зоны лишь сегодня мир выглядел настоящим и оказался наименее реальным из всех.

Ричард отпустил руку неохотно, сжал и разжал пальцы, размяв, взгляда не сводя с Логана. Упоение непривычным путешествием сходило на нет, и в мыслях всколыхнулась чужая почти что смехотворная уверенность. Разве стоило предполагать, что хоть кто-то сможет покинуть пределы Зоны, кроме настоящих людей? Об этом не приходилось задумываться, потому подобные вещи не мелькали ни в новостях, ни в социальных сетях, а следом из портала никто из местных ни разу не появился. Это как выход программы из компьютера: не в сеть, а физически в мир — попросту невозможное явление.

Эта странная, почти детская восторженность приковывала.

А если… всё же возможно? Он не может упустить возможность.

С этической точки зрения это не самое лучшее решение: Зона явно не слишком хорошо влияла на людей, для такого вывода достаточно и собственных путешествий за пределами портала; Ричард, в конце концов, Советник и должен заботиться о благе города и людей, в нём живущих. И, самое важное, за него голосующих.

А волноваться есть о чём: реакция на переход чего-то из Зоны во внешний мир абсолютно не прогнозируема… и именно поэтому, ситуация не заслуживала этих переживаний. Это как с его пропажей на большую часть дня и оставленной посреди дороги машиной — масштабы проблемы получится оценить только по возвращении, а до тех пор мотать себе нервы нецелесообразно.

Вода расходилась в стороны слабой рябью, играя отблесками бледного света и не порождая никаких воспоминаний. Забавное открытие: не так уж и часто ему приходилось бывать возле пресных водоёмов; море запомнилось куда как ярче.

В море, например, стоит подсвечивать фонариком внимательнее, если не хочешь потом убегать босиком от культистов.

Отец не учил его кидать камни по воде, кажется, у них даже название есть своё, отдельное, но оно не пришло на ум. Энтони едва ли считал подобные навыки полезными, а Ричард… не посчитал бы это интересным, пожалуй.

Он улыбнулся.

— Разве ты не знаешь ответ, Логан?

Ричард не обманывался: он видел чужие воспоминания, потому что их видела Зона. ИИ, внеземной разум или генетическое существо из пробирки — чем бы оно ни было, отдел памяти человеческого мозга для него явно меньшая загадка, чем для тех же людей. Тревожно осознавать со всеми этими подглядываниями, что однажды так же посмотрят и на него. Или уже посмотрели.

— Это место… тоже из твоих воспоминаний? — задумчивый взгляд прошёлся от воды к манящему светом дому, становившемуся ближе, и обратно к Логану. — У тебя много их… твоих воспоминаний?

На самом деле его гложил другой, более острый вопрос, но Ричард оставил его напоследок. Наверняка у него будет время и чуть позже — когда они доберутся до портала, например.

Значит, вырос. Ричард ещё раз обвёл взглядом местность, запоминая детали, не желая ничего упустить — больше перестраховка, память его ещё никогда не подводила. Можно поступить проще: просто спросить обо всём этого Логана, чтобы найти другого, живущего в реальном мире — уточнить фамилию, адрес, телефон. Ему не хотелось: здесь и сейчас интересовал этот Логан, его воспоминания, размышления и ход мыслей. Общение с нелюдем, приходящего в восторг от собственного очеловечивания, пожалуй, одно из самых ярких за последнее время и определённо самое нетривиальное.

Если Логан сможет перейти через разлом, необходимость в другом и вовсе отпадала.

Ричард всё ещё не придумал, что будет делать, если это случиться; “действовать по обстоятельствам” не самая сильная из его сторон, но другого выбора и не предоставлялось. Для уникальных событий не существовало выверенных, продуманных до мелочей планов. Конечно, забавно получится, если выход чего-то из Зоны спровоцирует в итоге человеческий геноцид, но исторически люди отметились удивительной выживаемостью. Справятся и тут.

О собственной судьбе Ричард и вовсе не волновался. Не безумие киношного учёного, готового положить на алтарь исследования весь мир, но безграничная уверенность в собственных силах. То, что он может умереть от чего-то, кроме старости, казалось смехотворным.

Любопытно, что Логан говорил только о родителях. Об отце тогда, когда опрокинул прах, упоминал его и сейчас, переходя к матери, отношение к которой, судя по тону, более трепетное. Значило ли это, что все памятные воспоминания связаны с ними? Возможно, не только воспоминания: страхи, желания, опасения. С другой стороны, сколько Логану? Лет двадцать пять, наверно: больше половины жизни крутилась вокруг родителей, так что ничего удивительного; и всё ещё любопытно.

Когда свет впереди погас, Ричард напряжённо замер, не сводя взгляда с чужого лица, окружённого сумерками, которые, казалось, стали ещё гуще. Переходы от умиротворения к тревоге не нравились; Ричард слишком расслабился, стоило им покинуть город. Говоря честно, дальнейших слов он не ожидал — и не стал скрывать этого.

— Вот как, — задумчиво отозвался в ответ, припоминая эту Клэр и то, как она выглядела. Больше другого запомнилось её отчаяние, когда она выпрашивала наркотик, и та благодарность, с которой она ушла. — И ты с ней попрощался.

Являлось ли произошедшее метафорой на реальную жизнь или же за этим скрывалось что-то иное? Настроение Логана вновь переменилось: улыбка угадывалась в интонациях, едва отражаясь на смазанном темной лице. Промелькнула невольная мысль о том, что восторженным Логан нравился куда как сильнее. Есть в этом что-то… заразительное.

Ричард не до конца понимал причины чужой радости, но чувствовал, что истина проста: слишком очевидна для него, а потому не приходила на ум, но являлась чем-то новым для всего, что скрывалось за разломами.

За секунду до того, как мир снова покрылся сетью из трещин, Ричард почувствовал его: направление. Расколотый мир обнажил портал, вспыхнувший золотом и приглашающий вернуться обратно, в родной, не перевёрнутый с ног на голову мир.

В конце концов, Логан не обманул.

Ричард подошёл к порталу ближе, аккуратно касаясь сколов вокруг, задумчиво улыбнувшись, а после опустил пальцы в портал, не видя, что там дальше, не зная, куда именно выведет этот путь. Первый портал оказался недалеко от особняка, и Зона полностью продублировала место. Выведет ли этот прямо к озеру и тому дому, скрытому за трещинами? До этого момента он почему-то не задумывался, как измерялось расстояние внутри Зоны относительно реального мира, если время текло одинаково.

Сейчас, когда возможность перейти в настоящую Аделаиду маячила прямо перед ним, возвращаться не так уж и хотелось. Ричард резко выдернул пальцы и обернулся.

— После тебя, — он усмехнулся, делая несколько шагов в сторону от портала. Золотое сияние озаряло Логана, стоящего напротив, и Ричард не сводил с него взгляда, вытесняя мысли об очаровании треснутого мира. Спокойствие тлело, уступая место возбуждённому любопытству, отражающегося блеском в глазах — зачем сдерживаться, если Логан видел его лучше других.

Ричард не учёный и не исследователь, но ощущал себя на пороге значимого открытия, и не собирался упустить ни мгновения. Перейдёт ли Логан через разлом? Чем он станет в реальном мире: дублем настоящего человека, сменит облик или же вовсе превратится в нечто неосязаемое? Возможно, подобием вируса, возможно, лишь тенью от его мира. Вихрь предположений только усугублял лихорадку разума.

От волнения голос сел.

— Когда ты окажешься в моём мире, — это “когда” намеренно и “мой” вместо “реальный” тоже намеренное, — что ты сделаешь в первую очередь?

Не ожидания, не планы, не мечты — только назревшие порывы. Будет ли это желание глупым? Глобальным? Тривиальным? Чертовски интересно.