Казалось, что количество предпринимаемых Карой попыток привыкнуть к новой череде событий и будничных хлопот уже приближалось к символу бесконечности. Бесконечное число бесконечно провальных попыток. Она прекрасно понимала, что скорее всего, с уверенностью в те самые пресловутые девяносто девять и девять десятых процентов, часть вины в этом всём – на ней и личной установке «мне здесь не место, пакуйте чемоданы, утром вылетаю». И самое прискорбное, ей было уже всё равно, куда именно состоится этот вылет: обратно в штаты, или Европа, что всё чаще всплывала в мечтах, а может и вовсе рейс в один конец по направлению Аделаида – Зимбабве. Ей казалось, что даже среди недоброжелательного племени аборигенов, будет куда уместнее смотреться её упаднический настрой, отображающийся морщинкой недовольства на лбу, напряжённые мышцы лица, длинные пальцы, что суетливо крутят тонкое колечко на одном из них, а внутри всего этого обличия – ураган нестабильных эмоций, который унимается, разве что, по вечерам. Она была сдержана, ведь сильным и независимым не подобает откровенно и ярко демонстрировать то, что они ощущают на самом деле. А сильным и независимым, да ещё и имеющим степень по психологии, тем более. Комичность данного противоречия вызывала улыбку, приправленную горечью и тенью печали: как ты поможешь другим, если себе помочь неспособна?
Головой ведёт в сторону, словно пытаясь убежать от навязчиво колющих мыслей, в приятно-шершавое дерево стола впивается, сжимая ладони и вдох глубокий делая. Скоро прозвенит звонок, выгоняя в школьные коридоры ребячий смех и визг, призывающий включиться в эту атмосферу, казалось бы, беззаботного детства. Увы, но далеко не на каждом детском лице можно заметить ту искреннюю улыбку, что за собой скрывает по-настоящему любящую семью, жажду приключений и множество проделок с друзьями. Есть улыбки, которые таят в себе переживания, непосильные даже взрослым. Будем честны, дети – куда более крепкие орешки, чем их обмякшие повзрослевшие копии. Быть своим в этом мире, созданном взрослыми и для них же, ребёнку многим труднее. Ощутить себя действительно нужным и важным, а не очередным этапом жизни для кого-то; понять, что он не виноват в том, что мама с папой вновь ругаются за стенкой, да ещё и плюшевый заяц больше не способен пообещать, что всё наладится, потому что вера его владельца в такой исход угасает с каждым грубым хлопком входной двери. Попытаться уловить сигнал бедствия в виде тихих всхлипов в самом дальнем углу столовой на обеденном перерыве, а затем и просто поговорить и проникнуться, а не махнуть дежурным «вырастишь поймёшь» – по силу каждому, что уже вырос и понял. Понял, что это не так работает: вопросов становится только больше, но ответы тебе уже никто не подскажет, потому что слишком гордый, слишком страшно, слишком.. всё становится слишком и это зачастую берёт начало здесь – в стенах школы.
Из привычного, что всегда с ней, блокнот и часы – на часах уже полдень, а значит, что самое время пройтись по расписанию групповых встреч. В блокноте всё исписано структурно, подпункты выделены скрупулёзно то в звёздочки, то в точки жирные. Так Кара справляется с желанием всё контролировать, так Кара себе видимость создаёт, что всё у неё по плану и в соответствии с ним. Только вот планов становится всё больше, и всё чаще они переползают в параграф «мечты». Она вдруг остро начинает ощущать надобность в свободном времени. Точнее не так, свободного времени ей хватает сполна – одинокие вечера с редкими приключениями в непонятных разломах, которые она даже с собой обсуждать побаивается: волшебство, джунгли, замки? Серьёзно? Всему объяснение быть должно, но пока что власти с этим не торопятся. Каре нравится думать, что это местная сеть кофеин и булочных подсадила всех на что-то в своей стряпне и напитках, она шутила об этом с Адамом, забирая из кондитерской очередную порцию любимых меренговых пирожных, а он сурово хмурил лоб и говорил: «раз ты всё узнала, мне ничего другого не остаётся, придётся тебя убить, Фрессон». Только вот она никогда не говорила ему о том, что за то короткое время, что она пыталась свыкнуться со «старой - новой» жизнью в Аделаиде, уже не раз умудрилась нырнуть в это всё. Она считала это чем-то своим и не стремилась поведать даже близкому человеку об этом сумасшествии, в то время как сотни людей, побывавших по ту сторону, описывали приключения в своих профилях в сети. Кара хотела свободное время, которое будет заполнено уютными вечерами в приятном отсутствии мыслей, которое подарит ей поддержку и тепло, а когда это необходимо – двинет хорошего подзатыльника. Пока что её спутниками в этом всём были книги из скромной библиотеки Фрессонов, горячий чай и растянутая майка с символикой университета, что ещё со студенчества кочевала с ней по кроватям. Как бы это отчаянно ни звучало – кровать, чаще всего, была всецело её, лишь изредка позволяя некоторым, особо привлекательным или зацепившим чем-то ещё, личностям провести с ней энное количество ночей. Гардероб претерпевал изменения, в зависимости от настроения майка и пижамы сменялись на лёгкие сорочки с ажурными оборками кружев по очертаниям декольте, бесформенные толстовки отправлялись в нижние ящики комода, заменяясь на платья, подчёркивающие изгибы фигуры, а удобные ботинки с грубой шнуровкой отдавали пьедестал женственным лодочкам. Всё это могло сосуществовать как в одном шкафу, так и на одной девушке. Фрессон не противоречила себе, она соответствовала каждому из своих образов. Вот и сейчас, будучи облачённой в белую юбку-карандаш, в которую слегка навыпуск была заправлена лёгкая синяя блуза в мелкий принт с бумажными самолётиками – она была собой. Психолог начальной школы Аделаиды, стремившийся всегда и во всём предстать уместно и на самых высоких позициях.
- Тэя, тебе будет спокойнее, если мы вместе сосчитаем до десяти, прежде чем покинем класс? – присаживается перед партой, за которой устроилась девочка лет восьми, и заглядывает в её тёмные глаза, - я уверена, что тревоги отступят, если дать им время. Десяти секунд им будет достаточно, а мы успеем убежать, как думаешь? – на детском личике сомнение и смятение, на раздумывает, но слегка сдвигается на стуле в направлении Кары, - или ты думаешь, что я на таких каблуках далеко не убегу и буду тебя лишь тормозить? – с лёгкой улыбкой, замечая что взгляд ученицы направлен на её туфли, - что ж, Тэя Джефферсон, ты меня убедила, - хочешь разрядить обстановку или изменить вектор чьих-то мыслей, в том числе и тревожных, сделай что-то непредсказуемое. Блондинка, с наигранной нерасторопностью и неуклюжестью, сбрасывает с себя туфли, делая вид, что запыхалась уже даже в этом деле, завершает всё смешным фырканьем, вызывая улыбку у единственного зрителя сего представления, подхватив обувь и вставая в полный рост, но уже с босыми ногами, кивает в сторону двери. В такие моменты она забывает о том, что никак не может привыкнуть к отцовскому форду, потому что приобрести свою машину здесь – это значит осесть в Аделаиде дольше, чем она хотела. В такие моменты, когда маленький, но по значимости – очень важный, человек доверяется ей и бежит следом, Фрессон даже ощущает то самое «я всё делаю правильно».
Раскладывает по небольшим коробкам дидактические материалы – задвигая уютные и привлекающие детский взгляд контейнеры, которые закупила в первый же день, как заступила на должность и получила в свой адрес картавое и, вместе с тем, жутко умилительное, «мисс Фрессон». Она постоянно стремилась напомнить себе, что именно маленькие победы и радости должны иметь вес, но почему-то маленьким невзгодам получалось куда удачнее выбивать её из колеи, стирая все достижения и улыбки. Но не в этом месте. Она была довольна своим кабинетом, потому что получила разрешение на полную трансформацию оного. И оно того стоило. Хоть банковский счёт мистера Фрессона, с которого и производилось большинство оплат, с этим не согласился бы. Она из тех, кому важно окружить и себя и своих клиентов, пусть их возрастной диапазон от шести до двенадцати лет, атмосферой уюта, комфорта и добавить в это всё что-то исключительно своё, способное завлечь внимание юных умов и позволить ей подобраться ближе. Нет, она не маньяк, если только до работы.
Поправляет небольшие подушки на диванчике, проходится придирчивым взглядом по разбросанным цветным карандашам, уже намереваясь отправиться на приведение этого безобразия в порядок, но отвлекается на уведомление о входящем сообщении: «проводишь сегодня класс миссис Флэтчер, я не успеваю с параллелью». Лишь на мгновение Кара чувствует негодование и раздражительность, поджимая губы и сжимая смартфон, позволяя его экрану погрузиться во тьму. Это то самое мгновение, когда что-то врывается в твой привычный распорядок дня и рушит планы. Но потом в блондинистую голову приходит осознание, что грандиозных планов не было, да и вообще план состоял лишь из пунктов: заказать что-нибудь из сладкого, утопить себя сначала в горячей ванной, а потом в торте, втыкая в очередную безынтересную статью, подсунутую лентой в подписках. В общем, она постаралась и нашла в своём графике местечко, чтобы чуть-чуть задержаться после работы. Кара ждёт пару минут, давая понять методистке, которая вдруг решила, что они подружки, что занята и совершенно не из тех, кто по первому зову бодро печатают: «Конечно! Заберу ребят через пятнадцать минут». До карандашей она добирается, подхватывая их и ставя в стаканчик на столике, а потом быстренько цепляет свою сумку, закидывая в неё телефон и проверяя наличие мелочи, копошась во всём добре непонятных стикеров, фломастеров для доски и бессчётного количества прочей канцелярии. У Кары Фрессон был порядок во всём, кроме её сумочки и жизни.
И вот те самые пятнадцать минут подходили к концу, как и терпение у блондинки, что ожидала свой спасительный кофе, которому бы предпочла чай в любое другое время, но сейчас хотелось взбодриться. Поэтому девушка облокотилась на стойку у окна в кафе напротив школы, пока вносила в заметки на телефоне идею для очередного занятия. Она любила прибегать сюда в обед – круассан с апельсиновым джемом и большая чашка зелёного чая с жасмином, которая изредка менялась на кофе с карамельным сиропом. Вот и сегодня она предпочла обойтись американо, о готовности которого сообщила девушка-бариста. Кара звонко и спешно простучала невысокими каблуками в направлении прилавка, а потом и обратно, нечаянно наступив кому-то на ногу, за что непременно коротко и еле слышно, потому что спешила и внимания привлекать не хотела, извинилась, вылетая из заведения, попутно поудобнее перехватив стаканчик с ароматным напитком. Только вот ей вновь пришлось немного задержаться, чтобы на приглушённый собачий лай пройтись вдоль улицы.
- Малыш, тебе одиноко? – улыбнулась, обращаясь к заливистому собеседнику за стеклом автомобиля, - тише - тише, мальчик..или девочка?, - пожимает плечами, отмечая про себя, что величественная морда добермана нашла светловолосого представителя рода человеческого в её лице, весьма интересным объектом наблюдений. Фрессон перекладывает стакан в одну руку, а другой вновь ныряет в сумку, доставая оттуда красный маркер и выводит на стекле: «я скучал без тебя», добавляет к надписи грустный смайлик и, довольная своей проделкой, получает в награду виляние короткого хвоста от очаровательного узника авто.
- Не грусти только, ладно? – словно ждёт ответа и, получив его в виде громкого «гав», спешит выполнить обещание и вернуться в школу.
Кто-то из ребят постарше самостоятельно добирается до дома и это отмечено в их школьных карточках, как и информация о родителях и контактных лицах, кто может прибыть за детьми в случае чего. Обычно это занимает не более получаса – попрощаться с детьми, поприветствовать родителей. Так было и сегодня, поэтому, все поспешили пройти на крыльцо, а Кара ещё попутно и кофе выбрасывает в урну, потому что вкус был непривычным, да ещё и сироп добавили ореховый. Она пыталась не позволить маленькому недоразумению перекрыть приподнятое настроение:
- У тебя красивые самолётики, - подмечает голубоглазый мальчик, что подходит ближе, оставаясь из своего класса единственным, к кому ещё не подошёл кто-то из взрослых, на его бейдже красовалось слегка неровное, выведенное явно детской рукой, «Леон». Фрессон улыбается, потому что не улыбнуться невозможно, ведь рисунок на блузке был замечен одним из тех, ради которых она и приобрела данную кофточку.
- Благодарю за комплимент, Леон. А ты знаешь, что твоё имя невероятно редкое и звучит круто? – стоит ли упоминать о любви Кары к фильму «тёзке» этого мальчика? Не стоит, как и о том, что в фильме Леон был профессиональным убийцей.
- Папа говорит, что если хочешь понравиться девочке, нужно сказать ей что-то приятное, - на щеках блондинки выступил почти заметный румянец, потому что она пыталась сдержать непрофессиональный и глупый смешок. Или потому что маленький ловелас и правда знал, что нужно делать, - мне понравились твои самолётики, я решил, что ты должна об этом знать.
Детство прекрасно ещё и тем, что твоя искренность действительно чего-то стоит, что ты не боишься действовать и быть понятым неправильно.
- Ты невероятно смелый молодой человек, смутить девочку постарше, кхм.. в смысле, из старших классов – это ещё постараться нужно, - Кара не замечает, как начинает смеяться, слегка склонившись к ученику. А ещё она не замечает и того, что на крыльце школы остались только они двое. Но стоит ей поднять взгляд выше темноволосой макушки, как она исправляет себя.
Их было трое.
Молодой мужчина стоял за спиной у Леона, с заинтересованностью переводя тёмный взгляд от мальчика к ней самой. Выпрямляется, не тушуясь и возвращаясь в режим взрослой и серьёзной:
- Добрый день, я так полагаю, Вы за Леоном, - приветливо улыбается, пока пристально исследует мужское лицо, отчего-то кажущееся смутно знакомым. Будто привет из прошлого, который ты пытаешься разгадать и никак не можешь. Ладонь протягивает в знак приветствия и желая представиться: - Кара Фрессон. Миссис Флэтчер сейчас на конференции, поэтому..- слегка замедляется, стоит мужской руке сжать её, как в голове проносятся воспоминания столетней давности, лето перед зачислением в университет и тот незнакомец. Понимает, что непозволительно долго задерживает минутное дело и, еле заметно встряхнув головой, отодвигает безумные додумки и продолжает: - поэтому Леона Вам передаю я.
Он просто похож на него, не может же он..да нет. Совершенно другая страна, другой континент и столько лет уже прошло, - подавляет попытки памяти подкинуть ей как можно больше детальных картинок и провести сравнительный анализ привлекательного мужчины напротив с тем самым знакомым незнакомцем из злополучной ночи в Колледж-Парке. Но ведь не станет она просить молодого папашу одного из учеников продемонстрировать ей своё нижнее бельё, чтобы из головы выкинуть ту самую полоску от Calvin Klein и соблазнительные очертания мышц живота. Совершенно неуместные мысли и совершенно неуместно долго она пожимает ему руку.
Отредактировано Cara Fresson (2020-11-27 19:51:40)
- Подпись автора