Боль, его новая спутница, неотступно следовала за ним уже несколько дней, напоминая о себе в дружеских рукопожатиях, в письме и на обеде. Самое худшее — пробуждение и то, как чесались покрытые корочкой рваные раны. Полоса на спине от лопатки и две на груди — они встречались на плече прямо над ключицей, запрятанные под слоями бинтов, под рубашкой и пиджаком, но неустанно о себе напоминающие.

Жгущее клеймо.

После сорока люди, как правило, старались остепениться, перевести жизнь в более спокойное и стабильное русло, а он получал новые шрамы и рисковал жизнью. И, глядя на мерцающий портал, глядя на торопящегося Логана, думал: а стоило ли оно на самом деле того? Так ли многого удалось добиться и насколько хороши перспективы? Логан скрылся, перейдя на ту сторону, пока Ричард медлил у самого разлома, прислушиваясь к ноющей боли.

И шаг вперёд, навстречу золоту и тьме.

Мир встретил их полутьмой, разгоняемой светом от белых камней, покоящихся на… то, что на автомате воспринялось как земля, оказалось водой: чёрной, недвижимой бездной под их ногами. Несколько осторожных шагов вперёд — в полной тишине, глядя себе под ноги, пытаясь увидеть хоть что-то, что могли скрывать непроницаемые глубины, но тщетно.

Каждый шаг выглядел как последний: либо они дойдут до границы, где чёрные воды сомкнулись бы над их головами, либо нечто протянет к ним руки из самых глубин, забирая с собой. Ричард осторожно присел, разглядывая светящиеся камни: белые, плоские, гладкие, округлые… Интересно.

Покой казался всеобъемлющим. Они словно замерли во времени.

И потому вопрос прогремел в тишине: Ричард, потянувшийся — левой рукой — к одному из камней, желая ощутить его, вздрогнул и повернул голову — вначале к Логану, а после вверх за направлением его взгляда. И замер.

Среди бесконечного океана спокойствия движение вдалеке — как запущенная плёнка, как включенный фильм. Чудовищная сила притягивала разномастные осколки, сглаживала их, сплющивала между собой, формируя округлое тело, что набирало цвет, становясь всё ярче и ярче, и в какой-то момент пришло понимание — жарче. Оно зависло красным, пусть и несоизмеримо тусклым, солнцем над их головами.

Ричард медленно поднялся и также медленно, словно опасаясь нарушить тишину, подошёл к Логану — так казалось ближе. В шар врезались другие осколки, цеплялись, оставались, временами рождая вспышки, но постепенно цвета стали теряться, блекнуть. И тогда на сереющий, покрытый трещинам шар, упала тень.

Другой — похожий — возникший словно из ниоткуда надвигался стремительно, сокращая расстояние до яростного столкновения, разошедшегося волнами, образующего новые плоскости рассыпавшегося золотисто-алой пылью. Серое вновь стало красным, горело заживо, расплавляясь, ломаясь прямо над их головами.

Невольный трепет перед чем-то огромным, чем-то величественным и необъятным.

Слов не находилось, но они и не требовались. Сейчас — в точке кипения двух планет — остро ощущалось одиночество и оторванность от других. Захватывающе.

Пыль и осколки кружились вокруг пожирающих друг друга тел, собирались завихрениями, полыхали искрами, словно догорающие звёзды. Мучительные мгновения два расколотых шара зависли, окружённые каменным шлейфом, и начали собираться вновь: в нечто единое, нечто столь же округлое, но словно слегка перекошенное. Мелкая пыль тянулась обратно, заделывая трещины, и мир становился чище, становился темнее — непроглядным.

Крупные осколки продолжали кружить кольцом, сталкивались, сминались между собой, образуя всё большие и большие куски, пока не слились воедино. Каждый новый круг менял их, сглаживал углы, вылепляя новую — старую, знакомую — форму.

Шар кружил вокруг другого шара.

Спутником.

Жар затухал, вновь теряя свои краски, но метаморфозы не прекращались: серое становилось белым, белое постепенно редело, образуя узоры-завихрения, за которым скрывалось голубое и коричневое. Земля и Луна — космические объекты, которые уже не спутаешь ни с чем другим. Едва ли есть хоть один человек, что не видел картинок того, как планета и её спутник смотрелись из космоса.

Ричард помнил, что первый раз увидел их ещё в детстве, в одной из энциклопедий. Тогда же прочёл про космос, полностью захваченный его необъятным величием — времена менялись, а это чувство не пропадало. В некотором роде забавно, как при этом легко забыть, что там, за голубым небом над головами в их мире, скрывались миллиарды звёздных скоплений.

Континенты крошились на кусочки, делая планету всё более узнаваемой. Миллионы лет эволюции терялись за расстоянием. Происходящее захватило настолько, что даже присутствие Логана не ощущалось, пока тот вновь не заговорил.

И вновь его голос — какой-то слишком громкий, разрезающий покой этого места.

Когда. Искать во времени, не в пространстве — почти сбивало с толку. Будто Чёрный Человек не родился, и они должны были застать этот момент, или… или…

— Он в будущем, — губы расползлись в широкой, довольной ухмылке, — только там.

Ветра и облака постоянно меняли рисунок Земли, но происходящие там события полностью скрыты от их глаз: какой сейчас год? Когда будет нужное им будущее? Когда Земля вновь разлетится кусками от столкновения с чем-то большим, чем она сама? Или когда всё живое вымрет вместе с потухшим Солнцем?

Ричард мог бы переместиться на планету, если бы примерно представлял среди каких декораций их будут ожидать. Земля — она ведь просто… огромная. Ухмылка сошла также быстро, как и появилась: вопрос “где”, кажется, оставался таким же важным, как и “когда”.

Неожиданной подсказкой от Земли отделился первый космический аппарат — искусственный спутник. Следующий, меньше чем через секунду, облетел планету по орбите несколько раз.

— Тысяча девятьсот пятьдесят седьмой, — задумчиво отозвался он, не сводя напряжённого взгляда с планеты. От неё отлетали новые спутники, зависая в разных местах, какие-то целенаправленно облетали Землю — вспышки далёких огней для них. Те, что ярче наверняка космические корабли. — Шестьдесят девятый.

То, что на Земле занимало годы упорного труда и изучений, здесь укладывалось в десятки секунд. Время всё ещё терялось, его не удавалось прочувствовать, как и отделаться от ощущения, что перед ними плёнка в перемотке, а не что-то настоящее, объёмное, пусть оно здесь — совсем рядом, над ними.

Отвлекаясь от созерцания Земли, Ричард огляделся по сторонам: они во тьме и на тьме стояли. Часть космоса, часть бесконечного, вечного. Быть может, это не планета над ними, а они над планетой? Быть может, нет никакой разницы, есть только точка зрения.

От Земли отрывалось всё больше аппаратов, уходя дальше в космос, глубже. А ведь расстояние измерялось не в километрах, а в световых годах, и “когда” — действительно самый правильный вопрос. Ричард мимолётно улыбнулся своим мыслям.

— Скоро. Я смогу перенести нас туда, — оставалось надеяться, что сил на такое далёкое перемещение ему хватит. Плечо вновь неприятно заныло, напоминая о ране и собственной уязвимости. — Мне бы только представить нужное место.

Ричард повернул лицо к Логану, задумчиво разглядывая его профиль. Они оба падали в неизвестность, для Логана — более глубокую, и неужели он совсем не опасался встречи с тем, у кого нет даже лица? От чёрных теней, принимающих облик людей, хорошего ждать не приходилось ни в одном из миров.

С другой стороны, разве не он первый доверился Логану?

И Ричард вновь чуть улыбнулся.

Логан потянулся за камнем, коснулся его — и ничего не произошло. Когда Ричард собирался взять камень, потревожить константы покоя, ему казалось, что что-то должно случиться: быть может гальку нельзя поднять, до того она тяжёлая, быть может они пошли бы ко дну, быть может сам мир бы перевернулся. Почему-то что-то происходило только там, вдалеке, а тут оставалось неизменным.

Отсутствие реакции разочаровало… и одновременно успокаивало.

— Думаешь, мы стоим на галактике из звёзд? — наверно, если бы они смогли посмотреть на это место с высоты, они бы увидели какой-то рисунок, какую-то закономерность. Или же ему слишком нравилось искать символизм там, где его не планировалось. — Если так, мы могли бы устроить целый звездопад.

Но зачем им это. В конце концов, даже жизнь звезды — лишь миг между пробуждением и сном.

Переноси. Если бы Ричард знал не только “когда”, но и “куда” — координат должно быть минимум две. Для него всё началось в подвальных помещениях, за столом напротив мертвоглазых мониторов. Там, где голос дразнил, звуча со всех сторон, но вёл за собой по тёмным коридорам. Там, где собственная смерть осталась за спиной.

Всё началось там, где Ричард протянул руку к будущему.

Белый свет тянулся за камнем, как хвост кометы.

Это ведь не его история.

Камешек разбивал воду кругами. Камень разбил мир золотыми осколками. Мир менялся, деревни сливались с городами, дома разрушались и строились новые, но озеро могло остаться на месте: быть может, чуть усохшее или наоборот вышедшее за берега. Им всего лишь нужна часть этого берега. В конце концов, история всегда повторялась.

Камень растворился в темноте, забирая с собой частичку света. Однажды все звёзды вселенной погаснут, знаменуя неизбежный конец — так к чему бороться за выживание? По крайней мере, всё можно закончить красиво.

Ричард медленно подошёл к Логану, глядя сквозь к него: не столько сосредотачиваясь, сколько очищая мысли от всего лишнего. Он уже понял, что не нужно думать над тем, как работают способности в этом мире, какие нужные условия и что именно сделать. Люди указывали рукой направление не думая. Люди дышали не думая. Телепортация — всего лишь прыжок.

Нужно просто допрыгнуть до пересечения координат.

— Я готов, — взгляд сфокусировался на глазах Логана, а пальцы сжались на его плечах. Теперь главное — не отпустить. — Я надеюсь, что готов и ты.

Ответ не нужен — слова всего лишь способ сосредоточиться.

Белые точки смазались в лини, рассекая темноту считанные секунды, прежде чем в ней раствориться. Они, вдвоём, застряли в вечности непроглядной тьмы, всеобъемлющей, всепоглощающей. Ричард не знал, достигли ли они уже своей цели, и происходящее лишь его ошибка, или перемещение через пространство, в гонке за временем, продолжалось.

В этом месте вечность пролетала за секунды и секунды растягивались в вечность.

В одиночестве, наверно, легко сойти с ума, но Ричард видел Логана, смотрел в его глаза, и вселенная будто уступила им, наполнив мир смазанными красками.

А после — со всех сил — ударила, забирая дыхание и вместе с ним все силы. Ноги, оказавшись на твёрдой поверхности, подкосились, и Ричард всем весом навалился на Логана, не устояв сам и не позволив ему — земля ушла у них из-под ног.

Перед глазами потемнело и заплясали точки новыми звёздами. Ещё никогда ему не приходилось ощущать себя столь беспомощным, и даже думать удавалось с трудом.

А рана горела огнём, и кровь поступала сквозь бинты.

Отредактировано Richard Sullivan (2020-12-06 19:15:47)