Небо было сегодня красивым. Вернее, оно было всегда красивым, но сегодня Адам заметил его. А что ему ещё оставалось делать? Он лежал на земле и уже не корчился от боли, а немного апатично и даже с какой-то младенческой безмятежностью разглядывал небо, редкие полосы облаков, веточки садовых деревьев...

Умиротворяюще.

Ждал спасения. Здесь, на ферме, в окружении этих людей, было не трудно поверить, что спасение придёт. А сейчас джинсовая ткань пропитывалась его кровью и Адам чувствовал, как она неприятным липким пятном размазывается по его голени. И больно, черт. Распороть себе кожу случайно и так нелепо - свалиться с крыши и напороться на какую-то херню. Острую зато, которая его резанула по касательной и теперь он лежит здесь весь из себя страдалец. Великомученик, может? Лили обещала привести Лукаса, а Лукас пообещал, что не сдаст их с Лили. Поэтому нельзя ему в больницу. Лукас пообещал кого-то другого позвать помочь.

Вот оно - спасение.

Короткий обмен информацией (имя - имя - и дальше Лукас уходит в сторону, оставляя их наедине, у него забот полон рот, а Лили он и сам просит уйти, глазами мигая в сторону "свали, блин, пожалуйста"). Девушка, Джун, была на собрании, Адам её запомнил. Адам всех пытался запоминать, не потому что память тренировал, а просто... боялся, что рано или поздно найдёт знакомое лицо из прошлой жизни. И каждый раз внимательно так вглядывался, чтобы потом отпустило. Нет, это уже не то, здесь уже не те. Они с Лили выбрались в новый мир даже в большем смысле, чем могли рассчитывать - здесь Адам усмехается тому, как может сложиться жизнь и преподнести им их желания, немного извратив суть, но формально выполнив. Желания. Адам желал, желал, желал, чтобы поскорее перестало болеть, а то двигаться лишний раз не может.

Если не двигаться и не делать глубокие вздохи - не больно. Лишь спокойно, и это небо ещё над головой.

Поздновато для Джун. Сейчас уже сентябрь. Адам смеется, но лишь у себя в голове, потому что шутка странная и её скорее лишь ленивый не пошутил. А эта девушка его сейчас будет спасать. Не нужно смеяться над тем, у кого в руках есть оружие. В данном случае метафорическое, но кто знает, что она с собой привезла, чтобы его лечить. Может, у неё в чемоданчике (а он есть?) лежит скальпель, которым она будет снимать ему кожу. Нет, Адам не знает, зачем, но предполагает, что в каком-то из вариантов лечения эта методика практикуется.

Практиковалась, наверное, в средние века. Зачем что-то лечить и исправлять, когда можно это убрать с глаз долой из сердца вон?

- Больно будет? - серьёзно спрашивает он, оценивая взглядом профессионализм своего врача. Черт, ладно, оценивал он не профессионализм, а фигуру и волосы (аааа, такие светлые, волнистые.. волнует). И как тут теперь, оценив, в лицо смотреть? Адам краснеет, но можно всё списать на болевой порог или что там ещё можно придумать. Смотрит в глаза, чтобы выдать мужское и сильное "нет, на самом деле мне плевать, даже если будет, да боль это вся моя жизнь", но вместо этого лепечет: - Вообще, думаю, что ничего такого, и само могло бы зажить. Тебя только зря потревожили, Джун.

Ну, серьёзно, может не надо снимать джинсы, - вымученно думает Адам. Он так не смущался перед девчонками раньше, но тут его теперь будут видеть без штанов, когда он к этому не готов, уязвлен и беззащитен.

* по моему представлению, они не в доме покась, а скорее где-то на заднем дворе какой-нибудь постройки типа летнего домика, а теперь сидит такой грустный, зато на природе

- Верно, Жун, - Адам слишком быстро произносит имя, поэтому проглатывает первую букву полностью, выдыхая какое-то новое, другое. Только рассказывать, что случилось было... ну, бесполезно что ли? Получился бы знаменитый диалог в стиле "я упал - а зачем ты упал - случайно - не надо падать случайно". И занавес. Адам примерно прикинул, что таким бы диалог и случился. Бомбардировать его спасительницу ответными вопросами тоже было бы некультурно (и опасно, сейчас она здесь власть над его ногами, а значит, частично, и ртом тоже, какой бы странной не была логическая цепочка). Поэтому вопросы о её профессионализме тоже остались где-то на уровне глотки.

Да чем бы заполнить пустоту?

- Ээ, классные кудряшки, - решает, что первым делом скажет комплимент, который всё равно на языке вертелся. Но он прекрасно уже знает, что комплименты просто так без предысторий могут вполне сойти за приставания, поэтому продолжает: - У моей знакомой, - одноклассницы, на самом деле, но Адам делает и будет делать вид, что старше, и что школа это уже давно забытое событие, - были почти такие, только темные и она сама была смуглой. А ты такая светлая.., они настоящие?

Ты настоящая? В реальности Адам не сомневался, но приезжали к Лукасу иногда какие-то прямо болванчики, кивали головой, как игрушки, прикрепленные к приборной панели в машине, а потом уезжали. И возвращались опять. Интересно, она тоже вернётся? Адаму в общем-то всё равно, но запоминать кого-то, чтобы потом хранить образ в своей памяти "на всякий случай" та ещё бессмысленная потеря места в его жестко-черепной коробке-диске. Да, иногда он сравнивал себя с компьютером. И вот сейчас, когда его состояние оценили как "жить будешь", это звучало для мальчишки вроде "все системы в норме, но надо улучшить производительность и обновить драйвера".

- Зашить? - мигом переспрашивает и глазами хлопает несколько раз, подозрительно глядя туда, где кровавое пятно и как бы его нога, родная такая, близкая уже семнадцать лет ему, а всё равно сейчас смотреть страшно и неприятно, поэтому сразу отводит взгляд и переводит на более милое - на Джун. Которая всё-таки тоже жуткие и неприятные вещи говорит, и смотреть оказывается некуда, хоть уши зажимай и "ла-ла-ла" кричи во всё горло, отказываясь существовать в этом мире, где его ногу будут шить, будто она полотнище для вышивки. - Да не надо, - отвечает машинально на её "придётся", а она его... нет, точно журит за трусость. Адам вспыхивает, но парирует: - Да, но есть одно "но". Мне не нравятся шрамы. Мне!

Почти отчаянно выговаривает. Да какая ему разница на девчонок? И тут же себя останавливает. Ну-ну, тише, кому врешь? Есть тебе до них очень даже разница.

Провожает Джун даже в легком шоке. Да как так можно раненого оставить? И мучаться от неизвестности. Она оставила его на верную смерть. Он сейчас истечет кровью, а она ушла. Адам трагически руки заламывает в немом - и только для себя - театральном представлении, изображает героя как минимум повесть Шекспира, где герою нужно изображать смерть в течение всех десяти минут (плюс-минус) отсутствия Джун. И всё это - молча, не выдав ни единого звука. Актёр, актёрище. Его драма быстро заканчивается, когда видит, что девушка вернулась.

- Стой, куда, - тихим шепотом, просто шевеля одними губами, Адам явно не понимает, почему взяв какую-то охапку, Джун вдруг опять свинтила не к нему, а от него. Она не хочет меня лечить? Адам критически оценил себя и провел рукой по волосам, приглаживая непослушные волосы. Да нет же, он приличный парень. Почти мужчина. И она обещала вернуться. Черт, нет, она просто решила грабануть их на вещи - вон, сколько успела забрать.

- Ага, встаю, - с готовностью подтверждает, когда Джун вернулась. Конечно, он в ней не сомневался. Она же от Лукаса. Но пофантазировать всегда можно, особенно когда он тут сидит и ему делать нечего особо. ... Только переживать огромную боль от своей смертельной раны! - Не встаю, - Адам осел снова и так послушно, но внутри про себя проворчал, что предупреждать надо и давать четкие инструкции. Забирает что-то вроде того, что должно было послужить жгутом и являлось полотенцем (оно вроде чистое, окей, но почему такое подержанное, Лукас, черт возьми, почему твоя ферма хранит столько барахла?), и обвязал. Только это даётся трудно - смотреть на ногу до сих пор не то чтобы хочется - противно и "фу-фу-фу, уберите, пожалуйста, мне плохо от вида крови". Какой ты нежный - ругает сам себя и покрепче завязывает, чуть ли не бантик делает из полотенца.

В летнем домике хорошо. Тут не так жарко, и хотя и на улице солнце не палило в макушку, Адам упал как раз в тенек, но в доме было более прохладно и вообще хорошо, стены "родного" дома были более лечебны. Хотя именно этот летний домик вроде пока никто не занимал, все как-то уместились в основном. А этот как раз Лукас попросил его чуть доделать, там что-то не так было с крышей и вообще надо было его привести в порядок. Лукас планировал все больше гостей. Это Адама не устраивало - им с Лили было небезопасно видеть многих людей, и чтобы люди видели их в ответ. Но с другой стороны все приезжавшие на ферму Лукаса были заняты своими жизнями и проблемами, и искали здесь точно не двух сбежавших подростков. Так что к концу месяца этот дом заполнился бы новыми жильцами, Адам в этом не сомневался.

- Черт? - встрепенулся Адам. Никакие черти его, конечно, не устраивали.

Зато алкоголь его устроил более чем. Хотя, черт, Джун точно поняла, что Адам несовершеннолетний. Адам немного огорчился, что всё еще не выглядит достаточно взросло, но бутылёк принял из рук и сделал первый глоток. Как же обожгло горло! Он к такому был совсем не привыкший, но криво улыбнулся, словно всё alright. Сука, фе. Но стоило признать, что после, когда жжение ушло, осталось послевкусие и оно было уже не таким... плохим, да и блин, Адам прекрасно знал о свойствах алкоголя и не был праведником, чтобы уж плеваться и заявлять "да я никогда..!".

- А ты тоже будешь? Чтобы, ну, руки там не тряслись, - предполагает Адам, внимательно следя за тем, куда денется вторая аналогичная бутылочка. - Откуда у тебя с собой? Я думал, ты медсестра. Так Лукас сказал. И я не трус. И не стукач, я тоже тебя не сдам, - Адам улыбается, ведь давать ему алкоголь тоже не самая лучшая идея от "взрослых". Но сейчас Джун ему именно этим и понравилась, словно у них уже был один маленький секрет на двоих.

Отредактировано Adam Godfrey (2021-02-20 21:02:43)