Марселин спит, под стать Илаю, спокойно и тихо. Она днем и она ночью — совершенно разные люди; днем она везде, заполняет собой все пространство, громкая, яркая, приковывающая взгляд, ночью же гаснет, словно спичка, и только прижимается к боку Картера, изредка позволяя себе закинуть на него руку и удариться в разговоры ни о чем в те короткие минуты, когда сознание еще не до конца окутано дымкой подступающего сна.
Илай спит плохо — последние полгода, а то и больше. У него есть целый ряд причин, на которые можно спихнуть отсутствие сна: начиная от все учащающихся ссор с женой, которые выпивают из него остатки спокойствия и умиротворения, и заканчивая новыми проектами на работе, которые приходится тянуть на своем горбу едва ли не в одиночку.
— Ты чего? — Марселин напрягается, приоткрывает глаза, тянется к его руке, балансируя где-то на грани между сном и явью. — Что такое?
Илай шумно выдыхает.
— Все хорошо, — он закидывает руку и приобнимает ее за плечи. Подумать только, он не делал так сколько, два или три месяца? От мыслей о браке, начинающем идти трещинами, Илай невольно кривит губы, зная, что будет уверять себя до последнего в том, что он вовсе не тот, кому выпадет волей судьбы столкнуться с подобным. У него все хорошо. И у них тоже все хорошо. — Спи.
И она засыпает — вот так, просто-напросто расслабившись в его руках, словно нет ничего в жизни, о чем можно часами думать перед сном, словно нет никаких выборов и действий, последствия которых преследуют и днем, и ночью.
В тот недолгий час, на который ему удается уснуть, Илаю снятся мерзлые коридоры лечебницы, в которую Марселин грозится отправить его каждый раз, когда он проводит вечер наедине с бутылкой. Поэтому он и рад вырваться из беспокойного сна, вздрагивая от вибрации мобильного на прикроватной тумбочке. Он, наверное, будет рад услышать сейчас кого угодно, лишь бы оставаться подальше от цепких лап ужасающих докторишек из его, без преувеличения, кошмара.
— Илай, — слышит он в трубке, и уже не знает, а стоило ли так быстро и прытко бежать из страны грез. Он садится на кровати, сбрасывая одеяло. Ступни касаются пола, но этого совсем не хватает для придания устойчивости и уверенности. Картер долго молчит, позволяя взгляду блуждать по всем предметам вокруг и надолго ни на одном не задерживаться, и он ощутимо вздрагивает, когда проснувшаяся от звонка Марселин кладет руку ему на плечо. «Что случилось?», — спрашивает она, наверняка отмечая его каменные плечи под пальцами и то, что он молчит. Картер никогда не молчит при звонках — у него есть привычка выяснять все быстро и решать все оперативно, не тратя ни свое, ни чужое время.
— Ничего, — говорит он ей, наконец поднимаясь на ноги. — Отдыхай, — бросает он короткое и выходит из комнаты. Прохлада, которую он постоянно старается поддерживать в доме, бодрит; Картер спускается по лестнице на первый этаж и доходит до кухни, зажимает телефон между ухом и плечом и набирает себе в стакан холодной воды. Где-то внутри него неспешно разрастается мерзкое чувство удовлетворения от тишины, которую приходится слушать человеку на том конце, и он глушит это ощущение несколькими большими глотками.
— Кристофер.
Он уже давно не «Крис», а «Кристофер». Он уже давно не «Крис», а «дорогой Кристофер, я надеюсь, что у тебя и твоей семьи все хорошо, и желаю вам счастливого Рождества и Нового года». И очень давно из человека, которому можно позвонить в любую минуту, зажав одну-единственную цифру на телефоне, он становится тем, чей контакт не удаляешь просто чтобы отдать дань прошлому.
— Ничего страшного, я не успел крепко уснуть, — можно, конечно, преувеличить, надавить и вызвать чувство вины, но Илай в очередной раз глушит водой мерзость внутри него и вовремя останавливает себя. — Все в порядке, — подтверждает он, — все хорошо. И правда, давно не виделись.
Улыбка, которую Кристофер не увидит и не услышит, выходит горькой. Илай не может, с высоты всех прожитых вдали от лучшего друга лет, понять, в какой именно момент все идет не так; но, обращаясь к самым темным своим сторонам, винит в этом всех, кроме себя самого. Он уже и не вспомнит, когда был их последний основательный разговор по телефону или тем более лично, и не вспомнит, о чем они говорят; ему кажется, что порой его память начинает работать избирательно, вырывая и вырезая из его сознания события, которые становятся чуть менее ценными, чем другие.
Правда, остаться без Кристофера в его памяти окончательно он бы не хотел. И не пожелал бы такого даже врагу. Несмотря на тишину, открытки и безмолвные попытки понять, кто прав, а кто виноват, этот человек является огромной частью жизни Картера, без которой он не был бы собой.
Слушать тишину в трубке некомфортно. Она позволяет ему додумывать то, чего нет, и делать выводы из ниоткуда. Илай опускается на кухонный пол, прижимаясь спиной к холодильнику, и морозная поверхность обжигает, вырывая из круговорота воспоминаний.
— Что-то случилось? — Картер не теряет времени зря, спрашивая напрямую. — О чем… поговорить? Это на тебя так не похоже, — Это, если подумать, ни на кого из нас не похоже, — звонить в третьем часу, чтобы просто поговорить.
Илаю сложно. Обычно способный произнести любую речь по любому возможному поовду, сейчас он едва может склеить два слова в одно словосочетание. Картер трет свободной рукой глаза, прогоняя остатки сна и усталости; где-то в горле застревает ком, так вовремя перекрывая доступ ко всем колкостям, которых у Картера целый арсенал, и которые он не постеснялся бы использовать на любом другом человеке, звонящем посреди ночи, но Кристофер, несмотря на последние годы, продолжает быть исключением из множества правил жизни Элайджи Картера.
— Я работаю, — говорит он. — Как всегда, даже наверное больше. Отец договорился на еще несколько линеек лекарств, их тоже будет спонсировать компания Марселин, так что у меня много организационной работы и возни с документами, а я это, как ты можешь помнить, совсем не люблю. Здесь все по-старому, город словно застывает в одном времени, только бесчисленные кафе открываются, недолго живут и закрываются, не выдержав конкуренции. На прошлых выходных я купил себе новый велик, взамен старому, который был еще с университета, помнишь его? Ты наверное не знаешь, — конечно, он не знает, — меня в середине лета сбили на отрезке А15, который на пути в Аделаиду. Я тогда гонял до самого Джервиса, мы там были как-то с тобой, там еще паромы на остров идут. Приземлился на руку, ходил потом в повязке как… я не знаю как кто. Они же совсем не подходят к моим рубашкам, — Илай смеется, понимая, как глупо это наверное звучит. Впрочем, Кристофер должен знать о любви Илая к рубашкам как никто другой.
Он отставляет стакан на пол. Звон стекла возвращает обратно в реальность, вытягивая из мыслей о прошлом.
— Как ты сам? Как мелкая? Наверняка уже вытянулась так, что это звание скоро придется сменить на какое-то другое, — Илай вскидывает голову на шорох сверху, замечая, что Марселин спускается по лестнице вниз. — И что у тебя с голосом? Ты заболел? В этой вашей Англии сейчас, должно быть, совсем не жарко.
Марселин останавливается в дверном проеме. Илай смотрит на нее неотрывно, и комок в горле, не дающий говорить плохие слова, вот-вот готов проиграть желанию Картера что-нибудь нехорошее выдать. Кристофер — не важно, Крис он или все же Кристофер, — в отношениях Илая с Марселин является темой, которую в последние годы принято не поднимать вовсе. Раньше было иначе, раньше были общие встречи и совместные праздники, а сейчас Элайджа уменьшает громкость на телефоне, чтобы никто, кроме него, не слышал, что ему говорят. Сейчас Элайджа хмурится, глядя на жену, жестом показывая, что все хорошо. Марселин, видимо, так не считает, и опускается на один из кухонных стульев.
Илай глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Закусывает губу, чтобы ничего не ляпнуть, и грузно поднимается с пола, убирает стакан на стол и отходит к окну. Взгляд жены прожигает местечко между лопатками.
«Ты нужен мне», — говорит ему Кристофер, а Илаю нужно понять, что происходит.
— Крис, — имя кажется новым и непривычным, но распробовать его окончательно Илай не успевает. — Что слу… — нет, лучше не так, — я могу что-то для тебя сделать?
Отредактировано Elijah Carter (2020-09-14 13:46:45)
- Подпись автора
спасибо, тони