Тошнота. Все эти люди, вся эта идея вызывали только тошноту.

Информация находила себе дорогу слишком быстро, нельзя было этого остановить, как и нельзя контролировать. Городские сумасшедшие нового поколения, которым начинали верить. Люди обсуждали это, как будто выдумка, у которой не было ни одного доказательства, вдруг стала важнее непобедимых политики, скандалов и провокационных видео тик-тока. Они даже придумали этому название. Никто их об этом не просил. Никто не давал им права.

Просто потому что для Логана та сторона — и он по-прежнему не называл ее Зоной — была слишком личной. Его частная территория, на которую лезли и лезли. Их разломы и их миры могли бы быть ответами на его вопросы.

Он был здесь только из-за отца. Конечно, тот не мог пропустить этот… митинг? На взгляд Логана скорее сборище — они ведь и сами не понимали, ради чего пришли. Спрашивать ответа у тех, кто печется в первую очередь лишь о собственном рейтинге, и скажет то, что хочет слышать большинство, глупо.

— Забудь, — махнул Логан рукой, пытаясь скрыть раздражение.

Разумеется, тот не помнил. Все, о чем отец помнил, крутилось вокруг его одержимости, его эго, людей, которых он брал с улицы себе под крыло — и за тот месяц, что Логан провел на ферме, он толком и не чувствовал, что он дома. Декорации те же, воспоминания в каждой старой вещи, с которой все это время заботливо стряхивали пыль, но даже имитация этого места там, за гранью, казалась более реальным и по-настоящему живым. Уловить что-то такое же здесь удавалось нечасто. Логан цеплялся за эти моменты, но в этом и проклятие любого момента — как ни держись за него, он все равно уйдет.

Он обернулся через плечо и посмотрел на людей позади них — мужчины и женщины, подростки, взрослые, несколько стариков. И черт знает, что у кого из них на уме.

— Ты зря про нас рассказываешь, — сменил тему Логан, переводя взгляд на отца. — Твой маленький мир начнет трещать по швам, если о нас будут знать все.

Изоляция стоит крепко только благодаря толстым стенам, но отец сам открывал двери. Не спрашивая и, кажется, довольствуясь лишь тем, что его кто-то послушал.

— Думаешь, что открываешь им глаза? — Логан показывает рукой назад — так несдержанно, что едва не задевает идущую позади девушку. — Да ты же для большинства не более чем диковинная мартышка, пойми это.

Они ведь на самом деле до отвращения похожи. В одержимости, эго, вот и желание открыть кому-то глаза — разве не этим Логан сейчас занимался? Он говорил жестко, не задумываясь, как и всегда, но говорил честно и без заглядывания отцу в рот, на что только и были способны его последователи.

Итан не мог не прийти на митинг: во-первых, потому что был заинтересован природой Зоны; во-вторых, потому что большая часть его прихожан выражала желание туда пойти, кое игнорировать и не поддержать было бы неправильным со стороны их викария. И пока все шло относительно неплохо, несмотря на общую нелюбовь Итана к большим протестам и негативу.

С другой стороны, люди заслужили ответы.

Сколько раз он слышал плач безутешных родственников и близких людей, потерявших кого-то в Зоне? Некоторые возвращались, но иные же пропадали без вести. Миссис Парк - она стояла в толпе с фото мужа на листе а4 - приходила в церковь ежедневно, дабы вместе с Отцом помолиться за здравие супруга, что уехал на работу навсегда. Сколько раз та задавала вопросы, на которые Итан не мог найти ответов в Библии?

Священников учат, что все необходимое есть в оной чудо-книге. Только вот Иисус и его последователи никогда не говорили о Зоне. И если та - воля Христа, то необходимое евангелие еще пока никто не написал.

"На все воля Божья", - только и приходится, что говорить, понимая, что это не сможет успокоить растерзанную горем чужую душу.

Преподобного окружают люди: паства и те, кого он видел впервые. Колоратка притягивает всех верующих, сомневающихся в правильности своего шествия. Они бессознательно ищут одобрения и поддержки от кого-то влиятельного и близкого Богу.

Понимая их стремления, Итан старается ответить на каждый возглас надежды, обращенный к нему:
"Святой отец, я хочу.. !"
"Святой отец, не могли бы вы...?"
"Святой отец, что нам...?"
"Преподобный..!"
"Святой отец...!"

Их так много, что приходится поднять руки, призывая не напирать на него (в том числе и физически), да почти кричать, чтобы донести важную мысль:

- Мир Божий должен быть виден в нас. Другие должны видеть то, что у нас есть. Мы должны быть миротворцами, способными делиться любовью к Богу в этом неспокойном мире. Иисус сказал: "Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного", - цитату из Евангелие от Матфея приготовил заранее, считая сей посыл своим главным на митинге.

Пока он проповедует перед кучкой людей, мимо проплывает огромная колонна тех, кто, вероятно, не верует или просто не разделяет слова Итана. Сея мысль была очень горестной, но не пытаться донести отношение церкви к мероприятию викарий все равно не мог.

Он смотрит в толпу вновь, замечая там еще одно знакомое лицо: отстраненный юноша, которого все та же миссис Парк притащила за собой на шествие. Не слишком религиозный, но по настоянию матери посещающий воскресную службу. Итан помнит, как тот долгое время не желал говорить впринципе, а затем однажды разрыдался, рассказывая, что был с отцом в той Зоне, но выбраться смог лишь сам - секрет, который подросток хранит от матери; который отныне хранит и викарий, продолжая вселять ложную надежду в бедную женщину. Порой тайна исповеди была невероятно мучительна.

Наконец они двигаются и примыкают к основному движению. Кэссиди хочет быть уверенным, но ощущает смятение. Возможно, сие чувствуют и те, кто следует за ним - это самое печальное. Не в характере Итана было говорить уверенно о том, чего он не понимает.

В отличие от кое-кого другого.
Торговцы счастьем всегда появляются во время чумы. Интересно, какую плату попросит за счастье Лукас Кроу?

Лично они никогда не были знакомы. Более того, викарий и понятия не имел, как тот может выглядеть и что именно несет в христианские массы. Его знания ограничивались случайными перешептываниями, то и дело возникающими в последнее время в рядах прихожан. Чаще всего тех, кто пострадал от Зоны или интересовался оной.

Лукас - этакая миссия нового времени. Тот, что знает ответы на вопросы, на которые ответы не знал Итан. Только вот в оное верилось с трудом, а потому священник справедливо заочно недолюбливал незнакомую личность.

- Глядите! - воскликает миссис Парк и показывает пальцем на стройный ряд во главе с мужчиной и рыжеволосым юношей, что почти полностью скрыты за людской массой. Может, женщина разглядела их именно потому что на самом деле с некоторых пор искала спасения отнюдь не в англиканской церкви?

Почти ожидаемо, христиане, окружавшие викария, перестали быть централизованной массой, плавно утекая и рассеиваясь почти целиком в митинге, надеясь прорваться к интересующему человеку.