[indent] В воскресенье где-то в идеальном мире люди собирали плетёные корзинки, укладывая сверху клетчатые пледы, отчего-то обязательно красные, чтобы выбраться на пикник всей семьёй и провести весёлый запоминающийся день. Потому что уже неделю как началась весна, а солнце шпарит как ненормальное в такое время года, и ветер достаточно тёплый. Чарли практически почувствовал вкус сэндвича с тунцом, который держала в руках женщина на одной из иллюстраций брошюрки, уже порядком помятой в его руках. От этой привычки он так и не избавился, да и придумать не сумел, чем она вообще ему мешает, поэтому всегда прихватывал один или два буклетика со стойки в холле любого офисного здания или торгового центра, куда заходил. Вот теперь смотрел на картинку идеального воскресного дня, зелень травы на которой почти слепила глаза, а потом перевёл взгляд на мутное окно на улицу. Эта самая улица практически не просматривалась из-за того, с какой силой ветер швырял пригоршни воды в стекло, словно целился непременно в Чарли, но никак не мог попасть, и поэтому злился ещё сильнее. Где-то вдалеке сверкнула молния, а он вздрогнул, шёпотом отсчитывая секунды до грома. Вышло много, и это даже радовало. Он снова помял в руках уже истерзанную брошюрку и спрятал её в карман, ибо у лифтов почему-то не нашлось ни одной урны. А у Чарли не нашлось то ли времени, то ли мыслей посмотреть погоду перед выходом из дома, поэтому зонта он не взял… да и ветер на улице гулял такой, что никакой зонт уже не сумел бы помочь, только обломал бы свои спицы и растрепал ткань. Ливень следовало переждать, но Миллер и так простоял на этаже лишние десять минут, отчего ему стало некомфортно. Если уж ждать, то внизу в холле… все там ждут.
[indent] В понедельник погода обещала стать гораздо лучшей версией сегодняшнего дня, но ему сказали, что забрать заключение можно и в воскресенье, секретарь всё равно работает, хотя основной отчёт уже отправили в лабораторию по электронной почте. Всего месяц прошёл со взрыва… Целый месяц прошёл со взрыва. От царапин и порезов не осталось почти никаких следов, и ему повезло отделаться без переломов, а то, что память кусками до сих пор не вернулась, так врачи сказали, что ничего в этом страшного нет. Просто… просто Чарли не стал упоминать, что такое происходило с ним и раньше. В конце концов, к работе он вернулся спустя всего пару недель после происшествия, однако его участие в программе подразумевало чуть более усиленный надзор. Чарли вовсе не считал, что ему не доверяли, наоборот, очень ценил предоставленный шанс. Снова потёр едва заметные розовые полоски на виске, к которым в последний месяц притрагивался куда чаще, чем к своим порезанным запястьям, и посмотрел на собственное отражение в лифтовой двери, сейчас видя именно себя, а не кого-то другого. Странное ощущение, уже стирающееся, но всё равно цепляющееся за сознание: иногда краем глаза на микроскопическую долю мгновения поймать в зеркале чей-то чужой взгляд из своих собственных глаз.
[indent] Хотя сейчас вышло по-другому, и взгляд оказался чужим на все сто процентов, ибо двери лифта разошлись, предлагая Чарли войти внутрь, где уже стояла девушка. На секунду заколебавшись, он всё-таки сделал шаг вперёд, засуетился от неожиданности и ещё раз нажал на кнопку холла, хотя она и так уже горела. Это было ещё более странно, на самом деле… иногда не узнавать себя, но внезапно увидеть что-то неуловимо знакомое в случайно встреченной девушке. Из-за своих вновь висящих паклей волос как из-за ширмы Чарли мельком взглянул на её профиль и задумался.
[indent] В то время ему отчаянно не хотелось смотреть на себя, пусть «то время» плавным слоем в итоге размазывалось на всю его жизнь. В то время он смотрел исподлобья по сторонам, усиленно стараясь тянуть подбородок вверх как все остальные, только бы не расстраивать Мэри. Да, в то время он уже старался слишком сильно, по одному шажочку подходя к ванной комнате, прихватив на кухне нож из тех, которые накануне поточил на своём станке Джон. И именно в то время он увидел девочку с другой стороны улицы, тоже новенькую здесь. Как её звали?.. Может быть, ему и казалось, но она старалась ничуть не меньше его, просто он таких нагрузок не выдерживал. И Чарли уже не тянул свой подбородок ввысь, а держал как она, и улыбаться пробовал как она… получалось неестественно, но эту фальшь никто не чувствовал, кроме него самого и, наверное, этой девочки.
[indent] В четырнадцать он перестал смотреть, пусть чужой дом напротив никуда не делся, потерялся уже сам Чарли. Слишком устал быть тем, кем никогда не был, а все его выстроенные из хлама конструкции нормальной жизни, перехваченные скотчем и хлипкими верёвками, обрушились прямо на голову. Он менялся, и эта девочка менялась тоже где-то там параллельно его жизни. Зато он вспомнил имя.
[indent] – Ханна?.. – сам вздрогнул от собственного голоса. – Мы… жили раньше через дорогу.
[indent] Только вот в тот момент, когда Чарли устал притворяться, казалось, она начала это делать. Неуловимое чувство узнавания, до которого всего-то и можно дотронуться кончиками пальцев на мгновение, ибо сам так долго и так усердно этим занимался, что сумел на узкую щель приоткрыть занавес чужой жизни. Они ведь даже не были по-настоящему знакомы, потому что жили на параллельных улицах, которые, как всем известно, не пересекаются.

Подпись автора